«Потому что это абсурдно. Все это не имеет ни малейшего смысла».

– Готова? – улыбнулась Люси.

«Нет. Даже отдаленно».

– Готова. Кстати, куда мы идем?

Люси загадочно улыбнулась:

– Сюрприз. Сама увидишь.

Они свернули влево от Пилгрим-роуд по направлению к центру острова. Здесь соляные болота и клюквенные пустоши пересекались бесконечным лабиринтом песчаных, ничем не отмеченных тропинок. Иногда на них появлялись другие любители пеших прогулок или машины с полуспущенными шинами, чтобы можно было ездить по дюнам. Но по большей части местность была пустынной, если не считать оленей и кроликов, водившихся на острове повсюду.

Люси шагала впереди, иногда сверяясь с картой или останавливаясь, чтобы приложиться к бутылке с водой. Иногда она оглядывалась, улыбаясь Алексии и, очевидно, проверяя, все ли в порядке. Но даже не пыталась завести беседу. Это Алексия предложила прогуляться, твердя, что ей нужно поговорить. Люси предположила, что она сама выскажется, когда придет время.

Прошел час. Второй. Было уже за полдень, и солнце, приятно теплое утром, теперь безжалостно палило. Алексия раньше никогда не была в этой части острова. Она слышала шум прибоя. Волны неустанно разбивались о скалы: очевидно, они приближались к северной его стороне. Здесь течения были сильнее, а приливы – непредсказуемы. Звуки моря, как всегда, пугали ее, зовя в другое время, на другой берег, который всегда будет с ней.

– Не могли бы мы немного отдохнуть? – крикнула она Люси. – Уж очень жарко!

– Конечно! Давай пройдем через пустошь на вершину скалы. Там есть скамейка, где можно посидеть.

Скамейка оказалась грубо обрубленным бревном, валявшимся футах в пятнадцати от края. Впереди был не обрыв, а крутая каменистая тропа, выглядевшая так, словно ее протоптали олени, а не люди. Тропа вилась вниз от поляны к скрытой ниже пещере. Зато отсюда открывался прекрасный вид через пролив по направлению к Нантакету. Пустоши, заросшие густым вереском и утесником, простирались за спиной насколько хватало глаз. Впереди накатывали бесконечные волны. Алексии казалось, что она достигла конца земли.

Она с облегченным вздохом опустилась на бревно и припала к бутылке. Люси последовала ее примеру. И Алексия поняла, что сейчас настало время для разговора по душам.

– Мне нужно кое о чем тебя спросить.

– Я так и думала. Ты же звонила из Лондона и просила сделать так, чтобы мы смогли провести немного времени наедине. Мне все стало ясно.

Алексия попыталась улыбнуться, но не смогла.

– Это… нелегко.

– Я и это поняла.

– Не хотела, чтобы ты на меня обиделась.

Люси нахмурилась:

– Алексия! После всего, что ты наговорила мне за эти годы, думаешь, я сейчас от тебя отрекусь? Брось! Знаешь ведь, что можешь сказать мне все.

– Это насчет Арни.

Люси не смогла скрыть удивления:

– Арни?

– Да. В Нью-Йорке я встречалась с матерью Дженнифер Хэмлин. Бывшей женой Билли.

– Знаю, ты говорила. Салли. Из-за нее ты решила простить Тедди.

«Интересно. Значит, она действительно прислушивалась ко мне в “Илейн”».

– Верно. Это она сказала мне об угрозах по телефону, на которые жаловался Билли. Она также дала мне кучу информации, контактов и тому подобного с тех времен, когда Билли еще не разорился.

– И что? – озадаченно нахмурилась Люси.

– Звонки от психа, помешанного на Библии, начались в то время, когда бизнес Билли пошел ко дну, вот она и подумала, что тут может быть связь. Оказалось, так и есть.

Люси молча выжидала.

– Связью оказалась компания «ХМ Капитал». Тебе она известна?

– Конечно. Одна из фирм Арни.

– Совершенно верно. Я увидела его имя в списке директоров, а позже спросила Тедди, и он сказал, что Арни – основатель и владелец.

– Верно.

Пока что Люси не казалась рассерженной или обиженной. Ободренная Алексия продолжала:

– За два года «ХМ Капитал» систематически уводила клиентов Хэмлина и подкупала поставщиков. Слишком много улик, чтобы быть простым совпадением, особенно учитывая то обстоятельство, что компания не имела никакого отношения к автозапчастям и автомобилям до и после банкротства Билли. Как ни безумно это звучит, Арни хотел уничтожить Билли Хэмлина. И ему это удалось.

Люси молчала, явно впитывая информацию.

– Итак я спрашиваю: почему? Какое отношение имеет Арни к семье Хэмлинов? Пусть даже самое отдаленное.

– Ничего не могу вспомнить, – покачала головой Люси.

– Пожалуйста, попытайся, – взмолилась Алексия. – Должно быть что-то. Это серьезно, Люси. Дочь Билли и его деловой партнер Майло Бейтс были убиты.

– Я это знаю, – спокойно кивнула Люси.

– Когда я говорила тебе, что Билли Хэмлин приезжал в Лондон, чтобы найти меня… когда рассказала о своем прошлом… ты слышала это имя раньше?

Люси улыбалась, но улыбка показалась Алексии странной. Было в ней что-то незнакомое и не слишком приятное.

– Может, Арни упоминал о нем?

– Арни никогда не упоминал о нем.

Люси встала и принялась медленно расхаживать между краем скалы и скамьей.

Злится ли она? Может, Алексия зашла слишком далеко, упомянув Арии? Она попыталась отступить.

– Я ни в чем не обвиняю Арии. Возможно, он не имеет ничего общего с телефонными звонками или убийствами. Я не знаю.

– Ты не обвиняешь его, – механически повторила Люси.

«Что-то явно не так. Неужели Люси перегрелась на солнце?»

– Но название компании Арни постоянно всплывало повсюду. Это не может быть совпадением. Должна быть какая-то связь.

– Разумеется, должна.

Люси громко невесело рассмеялась. Вернее, закудахтала. Похоже, она находилась на грани истерики. Потом медленно присела и стала рыться в рюкзаке.

«Господи, ей опять нужна вода. И да, должно быть, слишком сильный шок. Либо это, либо мы слишком постарели для таких пеших походов в летний день…»

Она так задумалась, что не видела, как Люси вытащила пистолет и, приставив ко лбу Алексии, перестала смеяться. В ее глазах так и полыхала ненависть.

– Это ты, Алексия, неужели не видишь? Ты и есть связь. Хотя я должна называть тебя настоящим именем. Тони. Антония Луиза Гилетти, хитрая, подлая тварь. Все, что произошло, все убийства, вся боль – из-за тебя!

Саммер бросила сумку на кровать и устало прилегла. Она была отчаянно измучена, но о сне не могло быть и речи. Тело подергивалось мелкими судорогами доведенного до полного изнеможения человека. Все время хотелось плакать и извиваться на кровати, словно наркоман в период ломки.