В 15.18 Адольф Гитлер наконец покинул канцелярию в центре Берлина на своем лимузине «Мерседес». Он всю дорогу стоял прямо, правая рука его была поднята в нацистском приветствии. Десятки тысяч молодых людей из Гитлерюгенда, штурмовики и военный конвой выстроились вдоль дороги от Бранденбургских ворот через Тиргартен и дальше, на олимпийский стадион. Сотни тысяч простых немецких граждан столпились по всему пути. Некоторые свешивались из окон, размахивая флагами, некоторые стояли на улицах по двенадцать и более рядов, опять используя перископы, чтобы хоть на секунду увидеть Гитлера. Они вытягивали правые руки в нацистском приветствии, поднимали лица наверх, в экстазе кричали, и пульсирующая волна проходила по толпе, когда он подъезжал ближе: «Хайль! Хайль! Хайль!»

На Майфельде парни услышали отдаленный гул приветствующей толпы, который медленно распространялся и приближался, а потом кто-то закричал в громкоговоритель: «Он едет! Он едет!» Парни спокойно вернулись в нарушенный строй американской команды. В 3.30 официальные представители Международного олимпийского комитета в высоких шелковых цилиндрах и пиджаках с длинными подолами и золотыми аксельбантами вышли на Майфельд и встали в два ряда. В 3.50 Гитлер прибыл к колокольне. Он оглядел почетный караул, промаршировавший мимо него, и потом вышел на Майфельд. В течение нескольких секунд он казался зрителям маленькой фигуркой в униформе цвета хаки и высоких черных сапогах, которая одиноко стояла на обширном поле травы. Потом он прошел через ряды официальных лиц и направился к спортсменам, отделенным от них веревочной линией. Спортсмены в основном сохраняли строй, за исключением американцев, большая часть которых в тот момент бросились к веревкам, чтобы получше рассмотреть Гитлера. А парни из Вашингтона просто сидели на траве и просто помахали ему, когда он проходил мимо.

Ровно в 4 часа Гитлер вошел на стадион с восточного края. Огромный оркестр – Берлинская филармония, вместе с национальным оркестром и несколькими военными оркестрами поменьше – начал играть марш Хульдигунды, или «Марш присяги на верность». Увидев, что Гитлер вступил на марафонный трек, 110 000 человек на стадионе поднялись на ноги, выкинули правые руки в воздух и ритмично взревели: «Зиг Хайль! Зиг Хайль! Зиг Хайль!».

Окруженный нацистскими офицерами в серой форме, которые шли по бокам от него, и олимпийскими официальными лицами в шелковых шляпах сзади, Гитлер прошел свой путь вдоль глиняной беговой дорожки, и громогласное «Хайль!» пульсировало по всему стадиону. Пятилетняя девочка по имени Гадран Дием в голубом платье и с цветочным венком на голове шагнула вперед, сказала: «Хайль, майн фюрер!» – и подарила ему маленький аккуратный букет цветов. Гитлер улыбнулся ей, взял цветы и поднялся по ступенькам к широкой обзорной платформе, где он подошел к своему почетному месту и поприветствовал толпу, в то время как огромный оркестр под управлением Рихарда Штрауса начал играть «Песнь немцев», в рефрене которого звучало: «Германия, Германия превыше всего», за которой тут же последовал гимн Нацистской партии, «Песня Хорста Весселя».

Когда последние резкие ноты гимна затихли, наступил момент тишины. Потом на башне Майфельда начал звонить огромный колокол, сначала медленно и мягко, потом все громче и настойчивее. Одновременно с этим спортсмены начали торжественное шествие на стадион, и возглавляла процессию национальная команда Греции. Когда представители каждого из государств проходили мимо Гитлера, он опускал их флаг. Большинство спортсменов в ответ в какой-либо форме приветствовали его. Некоторые отдавали олимпийское приветствие, которое, к сожалению, очень напоминало нацистское – правая рука вытянута ладонью вниз, но держится с правой стороны, а не прямо спереди, как у нацистов. Некоторые исполняли прямую нацистскую версию. Многие команды, включая французов, предлагали довольно двусмысленные версии, нечто среднее. Были и такие, хоть и немного, кто вообще не приветствовал фюрера. В ответ на каждое из приветствий толпа отвечала аплодисментами – с энтузиазмом или без, в зависимости от того, насколько жест совпадал с нацистским приветствием.

На поле Майфельд американцам наконец удалось встать ровными колоннами. Они затянули галстуки, расправили юбки, поправили шляпки и начали шагать к туннелю, через который колонна спортсменов проходила на стадион. Маршировали они не очень-то хорошо, особенно если сравнивать с немцами. Но когда члены национальной команды Америки вошли в тоннель, слыша поток «Хайль» внутри стадиона, они откинули назад плечи, ускорили шаг и стали произвольно петь, выкрикивая:

Под предводительством Альфреда Джоушима, американского знаменосца, под звуки своих голосов они вышли из темноты тоннеля на огромный овал стадиона. Это был мир красок и звуков, который они не забудут до глубокой старости. Пока оркестр играл легкую, воздушную мелодию, американская команда в восемь рядов промаршировала на беговой трек. Поравнявшись с Гитлером, все спортсмены повернули голову вправо, спокойно посмотрели на него, стоящего на высокой платформе, сняли соломенные шляпы, прижали их к сердцам и прошли дальше, пока Джоушим дерзко держал американский флаг высоко наверху. В основном толпа вежливо, без энтузиазма аплодировала. Однако сквозь аплодисменты был слышен свист и топот ног, европейский способ выражения неодобрения.

Но эти звуки быстро утонули в реве толпы. Даже когда последние американцы все еще проходили мимо Гитлера, первые немецкие спортсмены, одетые в кипенно-белые льняные костюмы и спортивные белые фуражки, уже начали появляться из туннеля. Люди в толпе стали кричать и аплодировать. Почти все 110 000 зрителей опять вскочили на ноги и подняли правые руки в нацистском приветствии. Оркестр тут же поменял легкую маршевую мелодию, которую играл до этого, на еще одну высокопарную интерпретацию «Песни немцев». Толпа замерла на месте, тысячи рук вытянулись вперед, тысячи голосов вторили оркестру. Глаза Гитлера, стоявшего на помосте, блестели. Когда знаменосец Германии проносил свастику мимо него, он отдал приветствие и потом дотронулся до сердца правой рукой, и камера Рифеншталь запечатлела это все. Американцы неуклюже промаршировали по всему треку и вышли на центр стадиона под звуки «Песни немцев». Джордж Покок позже признается, что когда ребята услышали ноты немецкого гимна, то стали маршировать намеренно не в ритм с музыкой.

Когда спортсмены всех стран собрались рядами во внутреннем круге, Теодор Льюалд, председатель Олимпийского организационного комитета Германии, шагнул к стойке с микрофонами на помосте и произнес ужасно длинную речь. Пока он говорил, британский радиорепортер, ведущий репортаж события, пытался как-то занять свою аудиторию: «Мы услышим Герр Гитлера всего через минуту… Теперь я слышу аплодисменты. Я думаю, доктор Льюалд закончил. Нет, он снова продолжает». Голос Льюалда проносился эхом на фоне голоса ведущего, который, чтобы занять эфир, описывал парадную форму различных команд, платформу, на которой стоял оратор, дирижабль «Гинденбург», круживший в небе, словно вторая луна.