– Но вместо этого ты убил его?

– Так было лучше для всех. Поскольку фильм оказался в руках полиции, ситуация уже не оставляла возможностей для маневра. Элиаса пришлось убрать.

Петер думал: как так можно – распоряжаться чужой жизнью и смертью, словно Господь Бог. Вершить судьбы – кому жить, а кому умереть.

Через тонкую ткань брюк он чувствовал в кармане мобильник. С сомнением он вытащил его.

– Пардон, что ты делаешь? – глухо и обиженно спросил Морган.

– Звоню начальнику, чтобы сказать, что мне поступила анонимная информация о местонахождении Джимми. Он не знает, где я. И что Джимми увез именно ты. Я побывал у Теа. Позвоню и буду знать, что полиция выдвинется в тот момент, когда я тебя отпущу.

На лице Аксбергера отразилось сомнение, однако он молча принял слова Петера.

Алекс ответил на второй звонок:

– Какого черта? Где ты находишься?

Услышав совсем рядом знакомый голос, Петер расслабился и понял, насколько устал.

– Я искал Джимми. Похоже, я знаю, где он.

– Петер, мы не будем говорить об этом по телефону, – помолчав, ответил Алекс. – Пожалуйста, приезжай в управление, мы с Фредрикой ждем тебя. И Ильва тоже здесь.

Ильва?

– Что такое, что она там делает?

– Она только что приехала. Ты не отвечал по телефону несколько часов, – ясное дело, мы волновались за тебя.

Он что-то упустил. Петер прижал трубку плотнее к уху.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что ты не отвечал…

– До того.

– Я сказал, что мы не будем говорить об этом по телефону. Где ты находишься? Мы заберем тебя.

– О чем – об этом? О чем мы не будем говорить по телефону? Я знаю, где Джимми.

Он услышал, как Алекс вздохнул и что-то тихо сказал кому-то рядом с ним.

– Петер, мне ужасно жаль, что тебе пришлось прийти к этому выводу самостоятельно. Если бы только я смог связаться с тобой, все могло бы быть по-другому.

Морган Аксбергер начал потихоньку пятиться от Петера, который словно прирос к земле.

– Алекс, я не понимаю.

– Ты можешь приехать сюда?

– Я знаю, где он.

Голос Петера звучал тонко и жалко, как у ребенка.

– Я тоже знаю, – тихо произнес Алекс. – Мы снова раскопали могилу и нашли его тело. Приезжай сюда.

Нет.

Нет, нет.

Нет, нет, нет…

Петер услышал чей-то крик и увидел, как Морган Аксбергер пустился бежать. Крик был его собственный – настолько оглушительный, что мог бы до смерти перепугать всех птиц, молча сидевших до этого момента на деревьях. Теперь они в панике взвились в воздух и устремились в небо.

Петер отбросил телефон, словно обжегся. Голос Алекса пропал, но исчез и Морган Аксбергер.

– Стоять!

Аксбергер остановился, услышав за собой тяжелые шаги Петера.

– Это правда?

Он продолжал кричать. Повторял одну и ту же фразу снова и снова.

– Это правда? Он мертв?

И наконец – усталый взгляд Моргана Аксбергера.

– Да. А ты как думал, черт подери?

На мгновение время остановилось. Ни звука, ни движения.

Джимми мертв.

И для Петера привычная жизнь закончилась навсегда.

К этому он никогда не сможет привыкнуть.

Петер поднял пистолет, прицелился и дважды выстрелил.

И вновь наступила тишина.

64

Фредрика Бергман была глубоко убеждена, что зеленую зону Крунубергспаркен часто недооценивают. Вся эта зелень на неровных холмах поначалу казалась кошмаром для тех, кто приходил сюда с коляской, но каждый, кто однажды заставил себя втащить коляску на самый верх, к детской площадке, точно еще не раз вернется сюда.

Фредрика и Алекс взяли по салату в кафе «Вурма» и поднялись по зеленым холмам.

– Вот тут, – сказал Алекс.

Скамейка на солнышке.

Они уселись и стали есть.

– Как дела у Спенсера?

Фредрика не знала, что ответить.

– Он восстанавливается.

– Ему, наверное, пришлось очень тяжело. На его месте я чувствовал бы себя чертовски плохо.

– Пожалуй, его больше всего мучает предательство коллег, – сказала Фредрика, ковыряясь вилкой в своем салате.

Спенсер. Ее любимый, ее спутник жизни. Последние события ранили его куда сильнее, чем прошлогодняя автокатастрофа.

– Ты должен оставить все это позади, – шепнула ему на ухо Фредрика всего лишь вчера вечером. – Ради меня и Саги.

Он не ответил, и его молчание мучило ее.

– Хорошо еще, что его признали невиновным, – сказал Алекс сухо. – Иначе было бы еще хуже.

Небольшое утешение. Прокурор счел доказательства недостаточными для передачи дела в суд. Спенсер по-прежнему находился в отпуске по уходу за ребенком. Даже заговорил о выходе на пенсию, чем привел Фредрику почти в отчаяние.

– Этого нельзя допустить, – сказала она на днях подруге, когда они пошли пропустить по бокальчику вина после работы. – Если он уволится, от него вообще ничего не останется.

Фредрика отогнала мысли о Спенсере.

– А когда вернется домой наш друг Хокан Нильссон?

Этот парень водил их за нос с первого дня следствия, а потом исчез со своего катера. Однако в современном обществе бежать за границу куда сложнее, чем тридцать лет назад, когда Юхан Альдрин скрылся в Норвегии. Хокан успел добраться только до Афин, а там его обнаружили и прибрали к рукам греческие власти.

– В конце недели его посадят на самолет и отправят домой, – сказал Алекс.

«Домой – куда?» – подумала Фредрика. Один из членов следственной группы вылетал в Афины и допрашивал Хокана после задержания, в первую очередь для того, чтобы раз и навсегда внести ясность в его действия.

И тут Хокан наконец-то все рассказал.

Накануне исчезновения Ребекки он обнаружил у нее снимок с УЗИ и потребовал ответа. Почему она ничего ему не рассказала? Именно тогда она и заявила, что не уверена, он ли отец ребенка. По словам самого Хокана, он совершенно потерял рассудок, узнав, что у нее был другой любовник. Он просил, умолял, требовал, но она отказалась назвать имя.

В конце концов Хокан, окончательно утратив власть над собой, в слепой ярости крикнул Ребекке:

– Берегись! Я убью тебя, чертова шлюха!

В тот же день он пожалел о сказанном, однако Ребекка не захотела с ним разговаривать. А потом исчезла. А Хокан сделал все, чтобы разыскать Ребекку, желая отвести внимание полиции от себя самого. В какой-то момент он почти уверился, что именно его слова заставили ее исчезнуть. Страх быть обвиненным в том, чего не совершал, сменился мучительными угрызениями совести.