Потому что, если не почистишь зубы, во рту будет очень-очень плохо пахнуть.

Я предложила папе почистить динозавтру зубы, предложила, что я сама это сделаю. Папа задумчиво посмотрел на меня и махнул рукой. Я так и не поняла, что это значило, – да или нет.

Наверное, все-таки да.

Ведь обычно «нет» папа говорит четко и даже объясняет, почему нет.

А тут просто махнул.

Наверное, это «да». Только он не знает, как это сделать.

А я знаю. Надо попросить динозавтра лечь на живот и открыть рот. А потом зайти туда и почистить тряпочкой или даже щеткой. И можно еще между зубами поковырять чем-то острым, вдруг там остатки пищи попали. Динозавтр же не может сам этого сделать, как они не понимают, у него же лапки совсем коротенькие.

Только, наверное, они сами боятся это сделать. Думают, что динозавтр их съест, или просто закроет рот и не выпустит. Ну и глупо. Когда динозавтр закрывает рот, он перестает дышать. А, как и все, долго не дышать он не может. Когда долго не дышишь, очень больно в груди и перед глазами черные точки. Динозавтр умный, он так просто так делать не будет. Только в особых… как говорит дядя Андрей… экст… экстер… экстранных случаях, вот.

Но я это сама сделаю. Мне-то не страшно. И даже привычно.

Вот только надо подождать, когда нога перестанет болеть.

Когда болеешь, вокруг тебя все ходят, ухаживают и дарят что-то интересное. Вот Жорпетрович подарил мне настоящий диктофон. Откуда он у него здесь – не знаю, он сделал таинственное лицо и сказал: «Раньше и за это медали давали». А потом рассмеялся и отдал мне его. Навсегда.

Я теперь в шпиона играю.

Хотите послушать?

Вот смотрите, что я вчера записала.

«– …Паш, а может, вообще ничего не говорить?

– Марине я точно ничего не скажу. И ты, надеюсь, тоже.

– Ну а Сашка-то расскажет… ей-то ты не запретишь.

– Если Сашка расскажет, то уже будем решать по ходу действия. Надеюсь, что у нее куча других впечатлений перебьет этот… эксцесс.

– Ты решил называть это эксцессом?

– А как еще это назвать? Как это назвать, чтобы было верно?

– Ладно, Пашк, ты прав.

– Да и вообще об этом лучше лишний раз не упоминать.

– Решил все-все держать в секрете?

– Видишь ли, Андрей… я смогу объяснить, почему на станции ребенок. И показать разрешение. Я смогу объяснить, откуда у меня на станции тираннозавр. И тоже показать разрешение. Я смогу пожаловаться на то, что трудно уследить за детьми и тираннозаврами… да все, что угодно… даже то, что тираннозавр мутировал, мутировал странно, невозможно, удивительно, каким-то непонятным образом сумев не только выжить на поверхности Марса, но и научившись создавать у себя в пасти кислородный пузырь! И даже придумаю дичайшую версию, зачем ему этот кислородный пузырь! И даже попробую что-то предположить по поводу того, почему эта мутация проявилась так внезапно и сиюминутно, словно он внезапно захотел ее!

– Но…

– Но я никогда, никому и в первую очередь самому себе не смогу объяснить лишь одного… Лишь одного, Андрей…

– Чего же?

– Почему дружба принимает подчас такие странные формы?»

Это папа и дядя Андрей.

Но я ничегошеньки не понимаю.

Если вы поймете, о чем это они, расскажите мне, пожалуйста. Ну, или напишите.

Марс, Купол 113, Саше.

Мне обязательно передадут.

И мы с динозавтром прочитаем.

Преклони небесные весы, на одной чаше которых покоятся Овен, Телец, Рак, Скорпион и Козерог, а на другой Близнецы, Стрелец, Водолей, Рыбы и Дева. Сделай так, чтобы Золотой Лев прыгнул на грудь Девы, и чаши весов возвратились на прежнее место. Не без этого двенадцать небесных знаков противостанут Плеядам, и все цвета мироздания достигнут совершенства, и осуществится тот союз и соитие, при котором великое есть в малом, а малое в великом.

Запахи железнодорожного вокзала ни с чем не спутать. Острая вспышка света. Звуки, будто река, почуявшая добычу и ринувшаяся сквозь разрушенную дамбу. И всё внезапно. Вот так, наверное, родилась Вселенная, из ничего став звуком, светом и запахом. Я осознал, что нахожусь посреди людских потоков, нисходящих и восходящих, только в горизонтальной плоскости. Ощущения, совершенно противоположные ощущениям рыбы, выброшенной на берег. Ведь меня будто выбросило обратно, с берега, о котором я не помнил ничего, в воду. Я сразу задышал, поплыл, ощутил мир своими боковыми линиями. Но первым был кот. Пушистый, белый, с рыжими пятнами. Он сидел под лавкой, а взгляд у него был такой, словно в одной из прошлых жизней я обещал угостить чем-то вкусным, но забыл про обещание.

Люди двигались группами, парами, поодиночке. Шарканье ног по мраморным плитам. Обрывки фраз и эмоций.

Потом я заметил часы. Огромный циферблат всевидящим оком высился над толпой, торопя руками-стрелками. И тогда я увидел третье, самое главное.

Поезд.

И тут же понял, что если остановлюсь, то остановятся и стрелки часов. И они, и часы и поезд, будут ждать. Ждать меня. А кот – мой единственный провожатый. Стоило подумать об этом, как взгляд его сразу сделался мягче, стал напоминать кошачью лапу, пушистую и теплую, из которой убрались придирчивые когти.

Я замер, замерли стрелки. Шевельнул рукой, минутная стрелка чуть дернулась, не зная, чего ожидать от меня дальше. Невежливо с моей стороны задерживать само время, подумал я. Стрелка согласно кивнула и отправилась кататься на своей извечной карусели минутных стрелок.

Я вздохнул. Наверняка это мне просто показалось, фокус со стрелками. Я снова замер, но ничего не произошло. Вернее, всё продолжило происходить.

А кот прочитал мысли и понял, что я уже часть всего движения. Тот, кому предстоит важное путешествие. Потому что поезд – это всегда путешествие, даже если вам приходится сойти через сорок минут на глухом полустанке и очутиться в грибном лесу.

Контрасты. Ключи, кредитки, карточки скидок из супермаркетов, – и листья в охапку! Новости с телеэкранов, новости из интернета, новости отовсюду, новости о новостях, новости о людях, которые делают новости, новости ради новостей, – и тишина, позволяющая наконец-то заглянуть внутрь себя.