– Без тебя не уйду, – мрачно объявил он. – Попробуем морем. Ты умеешь плавать?

– Не слишком хорошо.

Турсла иногда плескалась в болотных озерцах, однако довериться морю – дело другое. Но что ей еще оставалось? Жар ненависти бил в спину, ясно указывая, что их ждет.

– Идем…

– Стоять! – послышалось за спиной. Аффрик. Она, даже не оглядываясь, распознала, кто возглавляет охоту.

– Иди… – Турсла попыталась протолкнуть спутника за стену, которая не была для него стеной.

– В море! – повторил он.

Но было поздно. Еще одно копье, брошенное умелой рукой, мелькнуло между ними и отскочило от стены. Турслу развернуло кругом, рука ее взметнулась к груди, сжимая унесенный от пруда песок.

Да, Аффрик. И еще Брунуол и Гауэн. За ними следом еще два десятка, и в глазах у каждого свирепая ненависть, с какой Турсла еще не сталкивалась. Вольно или невольно они направляли эту ненависть как оружие, и девушка зашаталась под ранившими душу ударами.

У нее достало сил развязать тряпичный узелок. Она положила его на ладонь и рванула узел другой рукой. Открывшийся песок поднесла к губам и с силой дунула. И громко крикнула вслед взметнувшимся песчинкам. Без слов – такую мощь не призывают словами этого мира. Нет, ее голос взревел, подобно тревожной трубе торов.

Рассеянные ее дуновением песчинки пропали из виду. Зато из прибрежного песка взвился белый смерчик. Он вставал все выше, как в тот раз, когда лепил из себя тело Ксактол. Втягивая в себя вещество береговой полосы, он набирал высоту, но не принимал иной формы, оставаясь колонной. Зато уже поднялся много выше голов охотников.

Аффрик и его люди подались назад перед незнакомой угрозой. Но отступили недалеко, и Турсла не сомневалась, что они не отказались от своих смертоносных намерений.

Вершина столба принялась кивать, склоняясь в сторону торов. Турсла ухватилась за плечо Саймонда. Этот столб питался ее Силой, и она догадывалась, что недолго сможет управлять им.

– В море!

Вслух она это сказала или он прочитал ее мысли? Ответа Турсла не знала. Но Саймонд уже обнял ее и шагнул в прибой, увлекая за собой девушку.

Набежавшая волна накрыла их колени. Турсла напряжением воли еще удерживала песчаный столб, но больше не оборачивалась проверить, насколько действенно ее усилие.

Она слышала крики, но кричали теперь не беглецам. То один, то другой голос вдруг обрывался. Вода уже поднялась высоко. Саймонд, не удостоив взглядом творящееся на берегу, отдал приказ.

– Ложись на спину. Держись на воде. Остальное предоставь мне!

Турсла последовала его совету. Преграды она пока не чувствовала. Повернувшись, девушка снова увидела берег. Его застилал туман. Нет, не туман – вихрь песка, такой густой, что наполовину скрывал бившихся в нем людей, которые не могли вырваться из его объятий.

Потом она легла на спину, и Саймонд поплыл, таща ее за собой. Он больше не удалялся от берега, а двигался вдоль него. У Турслы не осталось сил поддерживать песчаную бурю. Она иссякла. Сил грести не осталось, даже если бы она умела.

Крики стали громче. А потом…

Что-то с силой оттолкнуло ее, загнало под воду. Она ахнула, и соленая вода хлынула в рот, обожгла легкие. Турсла боролась за дыхание. Стена! Это стена. Она хотела крикнуть Саймонду, что все зря, что ей не уйти.

Не уйти! Заклятия извне заперли ее, ее тело в болотах Тора. Никакой… надежды…

Доведенная до исступления страхом утонуть, Турсла попыталась сбросить с себя державшую ее руку, оттолкнуть Саймонда, чтобы не утянуть за собой и его.

«Пусти! Пусти меня!» – мысленно крикнула она, и вода хлынула в нос и рот.

Откуда-то обрушился удар. С ним пришла вспышка боли. А потом… пустота.

Она медленно возвращалась из темноты. Вода… она тонет! Пусть Саймонд ее бросит!

Воды не было. Она лежала на твердом, ее не подбрасывали волны. И дышать было можно. Воды не осталось ни в носу, ни над головой. Долгую минуту этого ей было довольно. Но…

Значит, они на берегу? Песок, не поддерживаемый ее волей, наверняка улегся. Что, если Аффрик…

Турсла открыла глаза. Над ней выгибалось небо – ясное, только одно облачко проплывало. Болотного тумана нет и в помине. Она подняла голову – это оказалось очень трудным делом, сил не осталось, они кончились.

Песок – белый, исчерченный рябью набегающих и отбегающих волн. И скалы. И море. Ни Аффрика, ни других торов. Она… Турсла, опершись на руки, села.

На мокрое платье густо налип песок. Песчинки скрипели даже на зубах. И никого, совсем никого. Но, оглядевшись, она сразу поняла, что это не тот мысок, к которому выходили Торовы топи.

Мало-помалу она сумела развернуться в сторону суши. Теперь слева, вдалеке, дымом от сотен, нет, тысяч костров поднимался, насколько хватало глаз, болотный туман, скрывший все, что осталось на той стороне.

Они пробили преграду! Это внешние страны.

Турсла перевалилась на колени – ей захотелось рассмотреть неведомый мир. Вблизи тянулся песчаный берег. Дальше росла жесткая трава, за ней начинались кусты. Но болотом не пахло.

Где же Саймонд? Одиночество, утешавшее, пока она боялась охотников Аффрика, теперь внушало тревогу. Куда он ушел – и зачем? Бросил! – испугалась девушка. Из-за того, что она из племени торов. Должно быть, здесь так ненавидят обитателей болот, что спасший ее считает, что уплатил долг с лихвой, и больше не желает ее видеть?

Должно быть, так, угрюмо решила Турсла. Должно быть, этот Корис ненавидел частицу торовой крови в себе и в сыне воспитал стыд за нее. Ведь и тор, несущий в себе кровь внешних стран, стыдился бы за нее перед соплеменниками.

В глазах Саймонда она принадлежала к племени торов. А торы…

Турсла подперла голову ладонями и попыталась собраться с мыслями. Ей недаром советовали хорошенько подумать – ведь принятое решение навсегда сделало ее изгоем. Ксактол не зря предостерегала. Покинув берег пруда, она навсегда порвала связь с тем разумом?.. Духом?.. С той сущностью, что единственная могла ее понять.

Мафра… Турсла только теперь подумала и задохнулась от мысли, что сталось с Матерью клана, своим волшебством прикрывшей их от Уннанны; правда, кто из торов осмелился бы поднять руку или возвысить голос против Мафры? В этот миг девушка страстно желала бы вернуться в прошлое, снова оказаться в доме клана – в ту ночь, когда она покинула его для встречи с песчаной сестрицей.

Но прошлого не вернешь. Турсла тряхнула головой. Напрасный труд. Никому не дано вернуться к пройденной развилке, выбрать другую дорогу. Она сделала выбор, и с ним должна жить – или умереть.

Турсла уныло разглядывала берег. Море было пустынно, с этой стороны она не ждала помощи. А ее уже мучил голод. Солнце клонилось к западу. У нее даже ножа за поясом не было, а как знать, какие страхи рыщут во внешних землях после наступления темноты?