Фигура в бубенцах. Я стану плеткой.

Фигура в лозах. А если я стану пузырем, набитым икринками?

Фигура в бубенцах. Я снова стану плеткой – кнутом из гитарных струн.

Фигура в лозах. Не бей меня!

Фигура в бубенцах. Кнутом из корабельных канатов!

Фигура в лозах. Не бей в живот!

Фигура в бубенцах. Кнутом из тычинок орхидеи.

Фигура в лозах. Пощади, я ослепну!

Фигура в бубенцах. Так тебе и надо, раз ты не мужчина. А я – мужчина, да такой, что могу упасть в обморок, когда проснется охотник – ведь стоит ему растоптать былинку, как у меня заноют зубы. Я великан, да такой огромный, что могу вышить розочку на ноготочке младенца.

Фигура в лозах. Ночью, затосковав в белизне развалин, я паду к твоим ногам.

Фигура в бубенцах. Нет! Не говори так! Это ты должен повелевать мною. Ты ведь мужчина, рядом с которым Адам – ничтожество.

Фигура в лозах (падая). Ай! Ай!

Фигура в бубенцах (подходя, еле слышно). А если я стану колонной?

Фигура в лозах. Горе мне!

Фигура в бубенцах. Ты станешь моей тенью – и только. И ко мне на ложе взойдет Елена. Елена, сердце мое! Ты же будешь корчиться там, за пологом, весь в поту, как шофер, как кочегар у топки, как хирург, что оперирует рак. Я стану луной-рыбой, а ты жалкой пудреницей, что переходит из рук в руки. Ты плачешь? Ты снова плачешь? Раз так, я упаду в обморок – пусть сюда явятся крестьяне. Я позову негров, здоровенных негров, что изо дня в день, из ночи в ночь, увязая в тине, бьются с ножами речных тростников. Вставай же, трус! Вчера я был в кузне и велел выковать цепь. Стой! И ни шагу от меня! Слышишь, цепь! Всю ночь я рыдал от боли – так ныли щиколотки и запястья, а ведь цепь еще не готова. (Фигура в лозах достает серебряный свисток и свистит.) Что ты делаешь? (Фигура в лозах снова свистит.) Я знаю, чего ты хочешь! Но я убегу, я успею!

Фигура в лозах (встает). Беги, если хочешь.

Фигура в бубенцах. Меня защитят травы.

Фигура в лозах. Никто тебя не защитит. (Снова свистит.)

С неба падает Мальчик в красном трико.

Мальчик. Император! Император! Император!

Фигура в лозах. Император!

Фигура в бубенцах. Прячься! Я выдам себя за тебя. И поплачусь жизнью.

Мальчик. Император! Император! Император!

Фигура в бубенцах. Ведь мы с тобой играли – играли и только. Сейчас я предстану перед Императором и притворюсь тобой. Прячься за колонну. Прежде я тебе об этом не говорил, там – корова, что стряпает для солдат.

Фигура в лозах. Император! Теперь не спастись! Ты порвал паутинку, и ноги мои – ноги великана – сделались маленькими и мерзкими.

Фигура в бубенцах. Хочешь чаю? Но мне негде взять чаю среди развалин!

Мальчик (распростершись). Император! Император! Император!

Появляется Римский Император. С ним Центурион – желтая туника, серая кожа. За ними следуют Четыре жеребца с трубами. Мальчик подходит к Императору. Тот подхватывает его на руки и уносит за колонны.

Центурион. Император ищет тут одного.

Фигура в лозах. Это я.

Фигура в бубенцах. Это я.

Центурион. Который же из вас?

Фигура в лозах. Я.

Фигура в бубенцах. Я.

Центурион. Император укажет кто. Ножом ли, плевком ли, но укажет. Будьте вы прокляты! Будь проклято ваше племя! Из-за вас я тут рыщу и сплю на песке, а жена моя прекрасна, как гора. Четверых, а то и пятерых разом рожает и к полудню засыпает в тенистой роще. У меня двести сыновей. И еще народятся. Будь проклято ваше племя!

Центурион плюет, потом запевает. Из-за колонн слышен протяжный сдавленный крик. Появляется Император. Он отирает лоб, снимает черные перчатки, потом те, что под ними, – красные, открывая руки классической белизны.

Император (угрюмо). Который же из вас?

Фигура в бубенцах. Я, господин.

Император. Один, он один и есть, один как перст. Я отрубил головы сорока юношам – они не хотели повторять за мной эти слова.

Центурион (плюет). Один, он один и есть, один как перст.

Император. А не пара!

Центурион. Была бы пара, не гонялся бы Император за тем, за кем гоняется.

Император (Центуриону). Раздеть их!

Фигура в бубенцах. Это я вам нужен. А он – здешний нищий. Коренья ищет в развалинах себе на пропитание.

Император. Прочь!

Фигура в лозах. Ты меня знаешь, знаешь, кто я! (Скидывает виноградные лозы, обнажая белый гипсовый торс.)

Император (обнимая его). Один, он один и есть.

Фигура в лозах. Один как перст. Ты меня поцелуешь, а я разомкну губы – пусть твой меч вонзится мне в горло.

Император. Так и будет.

Фигура в лозах. А голову мою ты оставишь здесь, в развалинах. Голову того, кто один как перст!

Император (вздыхая). Один.

Центурион (Императору). Хоть и трудно пришлось, а вот он, поймали!

Фигура в лозах. Вот он – а не возьмешь! Теперь уже не возьмешь!

Фигура в бубенцах. Измена! Измена!

Центурион. Молчать, старая крыса! Молчать, шлюхино отродье!

Фигура в бубенцах. Гонсало, помоги мне, Гонсало!

Фигура в бубенцах хватается за колонну, и та раскалывается, превращаясь в белую ширму из первой картины. Из-за ширмы выходят Три бородатых человека и Режиссер.

Первый человек. Измена!

Фигура в бубенцах. Нас предали.

Режиссер. Измена!

Император обнимает Фигуру в виноградных лозах.

Занавес.

Стена римского цирка. Слева на стене нарисована луна, прозрачная, как желатин. Посередине огромный зеленый ланцетообразный лист.

Первый человек (входя). После всего, что стряслось, мне уже нельзя говорить с детьми и радоваться небу – это будет слишком несправедливо.

Второй человек. Дурное здесь место.

Режиссер. Видел схватку?