выстраивает картинку, видит определенную композицию, а фотоаппарат помогает ему воплотить ее в жизнь.

Благодаря этому диалогу я поняла, что фото не просто результат встречи фотографа с событием; съемка — сама по себе событие. Событие закончилось, а картинка существует, наделяя его бессмертием и важностью, которого оно было бы лишено.

Афины, Греция

Я никогда не выезжала за пределы Нью-Йорка, но Элои Леруа подарил шанс увидеть мир. Когда мы прилетели на съемки в Грецию, меня накрыло с головой невероятное чувство дикого восторга. Чем больше открываешь мир, тем больше познаешь себя. Другая страна, люди, природа, воздух — Афины пахли многовековой историей.

Я гуляла по городу, ни на секунду не расставаясь с камерой, фотографировала не только людей, но так же архитектуру и потрясающие пейзажи. Район Плака, расположенный на восточной стороне Акрополя, представлял собой лабиринт узких живописных улочек с традиционными домами девятнадцатого века. Провинциальная атмосфера — даже не верится, что это центр шумного мегаполиса — симпатичные ресторанчики и исторические церкви в византийском стиле. Если спуститься вниз по афинским улочкам, попадаешь на площадь Монастираки, где проводится традиционный базар. Это больше торговый район с множеством разнообразных магазинов, где постоянно снуют любознательные туристы. Там в объектив попали резвящиеся детишки, которые гонялись друг за другом и смеялись; сердитая торговка, прогоняющая их; влюбленная парочка, воркующая под свисающими в прозрачных горшочках белыми цветами; туристы, наводнившие площадь и уличные музыканты. В небольшой отель я вернулась довольная и сразу же направилась в номер Элои, чтобы показать фото. Фотограф как всегда что-то детально изучал, и пока я не окликнула, даже не подозревал, что уже не один. Леруа рассматривал снимки знаменитостей, сделанные известным и популярным фотографом Энни Лейбовиц. Внимание приковала полностью обнаженная Деми Мур, придерживающая живот, на обложке Vanity Fair.

— До 1991 никто не фотографировал беременных знаменитостей и тем более не помещал их на обложки журналов. Все же Лейбовиц, чертовка, хороша! Дерзкий взгляд, я бы сказал повелительный, будто Деми не в «одеяниях Евы», а в блистающем брендовом платье, прикрывающем прелести. Или вот, — он роется в огромной кипе снимков, — Вупи Голдберг в ванне с молоком! С молоком! — восклицает Леруа, и я весело смеюсь. — Знаешь, откуда возникла идея засунуть шоколадку в молоко? Однажды Вупи сказала, что в детстве мечтала осветлить кожу отбеливателем. Что думаешь, для съемок ванну наполнили несколькими галлонами подогретого молока, Вупи погрузилась в нее и показала камере язык, мол, «сейчас черный шоколад станет молочным» — и в руках бессмертное фото! До такого надо додуматься!

— Да, они потрясающие, — согласилась, бросая взгляд на снимки с концертов The Rolling Stones. Сколько в них чувствовалось бесшабашной энергии, а в артистах — огня, распаляющего фанатские сердца. На одном из фото горят софиты, толпа превращается в безумие, оба гитариста будто парят в воздухе с гитарами. Превосходно. — Я слышала, что она лечилась от кокаиновой зависимости.

Леруа подтверждает мои слова кивком.

— Да, Ян Веннер, главный редактор журнала Rolling Stones, был категорично против того, чтобы она ехала с ними в турне. Он говорил, что многие его друзья становились наркоманами, после знакомства с роллингами. Сама же Лейбовиц говорила, что долгое время употребляла запрещенные препараты. В то время 70-80х наркотики были на пике популярности, ее окружали люди из светского общества. Мысли соскочить не было, а как раз наоборот. Главное, она сумела выбраться из власти наркотиков и пойти дальше, не у всех получается отказаться от красивых иллюзий. В шоу-бизнесе почти каждый сидит на кокаине или еще каких сильнодействующих препаратах.

— А ты знаком с Лейбовиц? — полюбопытствовала я, чтобы отвлечь своего «учителя» от невеселых мыслей.

— Мы пересекались, и я бывал на ее выставках. Она чудаковатая женщина, но творческие люди все со странностями, — хмыкнул Леруа, убирая фото. — У нее есть, чему поучиться. История Лейбовиц напоминает чем-то историю Золушки. «Сфотографировала знаменитость и стала сама знаменита», — Элои на секунду оторвался от хаотично разбросанных снимков и посмотрел на меня, слегка приподнимая уголки губ. — Она ведь была неуверенной и очень застенчивой девушкой из Сан-Франциско, но попала в журнал Rolling Stone и проработала там тринадцать лет. Фотографировала The Rolling Stones, которые пригласили ее в мировое турне, и сделала себе имя. Как говорила Лейбовиц «фотоаппарат стал моим другом и пропуском, я могла делать то, на что не была способна без него». Она вливалась в коллектив, становилась невидимкой — «своей» — и с легкостью находила общий язык с людьми. Это нужное качество, знаешь ли, когда стеснительный человек при помощи инструмента, фотоаппарата, может свернуть горы, и фотографировать Трампов, мистера и миссис Обаму, Королеву Елизавету II и множество знаменитостей, которые расслабляются и доверяют ей.

— Ты считаешь ее своим конкурентом?

Элои тихо рассмеялся и качнул головой, с иронией поглядывая на меня.

— Нет, скорее кумиром. У Лейбовиц, Патрика Демаршелье есть чему поучиться. Что их отличает от других фотографов: они заставляют модель забыть о камере, создают непринужденную обстановку, разговаривают и общаются, проникают в доверие. Тогда можно увидеть правдивые эмоции.

— Я видела, как ты работаешь, твои снимки ведь необыкновенные, ничем не хуже Лейбовиц и Демаршелье! Они узнаваемые, в них есть свой нетипичный остальным стиль, — возразила я и взяла несколько фото с фотосессии. Мы снимали на холме Акрополь на фоне чистого голубого неба, руин и великолепного Парфенона. Модели выступали в роли древнегреческих богов и богинь, облаченные в белые легкие туники. От фотографий веяло легкостью, силой и неземным очарованием, подвластным только богам.

— Знаешь, что сказал Брессон? — Элои сделал паузу и заинтриговано улыбнулся. — «Твои первые 10 000 снимков — худшие». Он стремился дальше, к новым горизонтам и считал, что самодовольство может стать преградой для развития творческого человека. Не только фотографа. Люди, которые считают, что чего-то добились, возводят себе пьедестал и смотрят на остальных свысока. Это капкан, в который частенько попадают творческие личности. Они ошибочно полагают, что учиться уже нечему, надевают корону и постепенно теряют вкус к своей работе. Тогда наступают затяжные депрессии, наркотики, алкоголь — они не знают, куда двигаться.

Я отвела взгляд на стену песочного оттенка, думая о знакомом гитаристе. Габриэль находится в той среде, где наркотики, алкоголь, доступные девушки — нормально. Я не знала его… Ладно… Мы переспали, но я все же не знала его так близко. Габриэль приоткрыл завесу, но не впустил, всего лишь показал часть души, о которой никто не догадывался. Почему-то он казался одиноким в некоторые моменты, видел кто-нибудь это в его потухших нефритовых глазах? Знали его друзья, что за улыбкой скрывается