Он показал мне то, что прочел. Слишком мало, чтобы можно было уловить хоть какой-то смысл.

– Мне кажется, это, в основном, имена. Может быть, часть текста вроде священного писания. Или просто перечень. Погибших, к примеру.

– В каком-то смысле это бессмертие.

– Возможно. Уверен, схожие монументы можно обнаружить почти во всех более-менее древних городах. Железо было очень популярным материалом у тех, кто считал себя по-настоящему богатым и исторически значимым. Как правило, такие плиты устанавливались, чтобы прославить в веках ту или иную личность, особенно королей и победителей, желающих, чтобы грядущие поколения не забыли их.

– И все те, которые мне приходилось видеть, представляли собой сущую головоломку для современных людей. Это, скорее, не бессмертие, а лишь его видимость.

– И в этом есть смысл. Бессмертия как такового мы все достигнем в другом мире, как бы мы себе его ни представляли, но мы все хотим, чтобы нас помнили в этом. Полагаю, когда вновь преставившийся прибывает на небеса, там уже знают, кто он такой.

– Мне всегда бывает очень интересно побеседовать с вами, господин Сантараксита, но при нынешних обстоятельствах у меня просто нет времени вот так сидеть и размышлять над бесчисленными фобиями человечества. Увы, даже если они имеют отношение к богу. Или к богам, если вам так больше нравится.

Сантараксита рассмеялся.

– Тебе не кажется забавным, что мы с тобой как бы поменялись ролями?

Несколько месяцев, проведенных в реальном мире, чудесным образом изменили его жизненную позицию. Он принял ту ситуацию, в которой оказался, и попытался как можно больше извлечь из нее. Может, еще немного, и он станет последователем Бходи?

– Боюсь, меня в гораздо меньшей степени можно назвать мыслителем, чем вам кажется, господин. У меня никогда не хватало на это времени. Я, вероятно, больше похожа на попугая.

– Чтобы выжить при твоем роде занятий, Дораби, нужно, по-моему, быть философом в гораздо большей степени, чем тебе хочется признавать.

– Или огрубеть. Среди нас нет тех, кого обычно называют «солидными» людьми.

Сантараксита пожал плечами.

– Все равно ты чудо, независимо от того, хочешь того или нет. – Он сделал жест в сторону каменного столпа. – Ну, у тебя есть вот это. Может быть, здесь рассказывается о чем-то важном. Или это просто напоминание о тех безвестных, из чьего праха растет сорная трава. И вот что интересно. Складывается впечатление, что столп пытается вступить с нами в общение. Смотри – некоторые знаки стали другими. – Последние слова он произнес тоном крайней заинтересованности. – Дораби, эта надпись меняется! Мне необходимо взглянуть на этот столп с более близкого расстояния.

– Выбросьте эти мысли из головы. Вы до него и дойти не успеете, как все будет кончено. А заодно можете погубить и всех нас.

Он надул губы.

– Это – опасная часть любого приключения, – продолжала я втолковывать ему. – Та, которая не оставляет нам пространства для новаций, или отклонений, или излишней впечатлительности, или проявлений индивидуальности. Вы видели Зиндаба. На свете было мало людей лучше и сильнее него. Он не заслужил такого конца. Как только у вас разыграется воображение, лучше пойдите и взгляните лишний раз на повозку с его телом. А потом еще раз. И еще. Фу! Ну и запах – точно в конюшне. Небольшой ветерок не помешал бы. – Если бы он дул в направлении от меня.

Животных собрали в середине, чтобы они со всех сторон были окружены людьми и лишены возможности сделать какую-нибудь глупость. Например, выйти за пределы защитного круга. А травоядные, как известно, большие мастера по части выработки обратного продукта.

– Хорошо, хорошо. У меня нет привычки делать глупости, Дораби, – Сантараксита усмехнулся.

– В самом деле? Как, в таком случае, вы оказались здесь?

– Может, это у меня хобби такое. – Он, оказывается, мог и посмеяться над собой. – Тупо и глупо. Я не стою того, чтобы увековечивать мое имя на каменном столпе.

– Не берусь судить, что это, комплимент или упрек. Ладно, не спускайте глаз с этого камня, и если появится что-нибудь интересное, сообщите. – У меня не раз возникал вопрос, не связаны ли каким-то образом эти столпы с теми, с которыми Отряд когда-то давным-давно столкнулся на Равнине Страха. Правда, те камни даже ходили и разговаривали – если только Капитан не был склонен к преувеличениям даже больше, чем я думала. – Стойте! Взгляните-ка туда! У самого края дороги. Это Тень, крадется потихоньку. Уже достаточно темно, чтобы они зашевелились.

Пора было и мне пошевеливаться, обойти всех и убедиться, что люди сохраняют спокойствие. Тени не смогут добраться до нас, если все будут сидеть тихо, не делая никаких глупостей. Но они могут попытаться спровоцировать панику – способ, которым охотники вспугивают свою жертву.

Несмотря на большое количество людей, наличие животных и овладевший мной пессимизм, все шло гладко. Мы с Гоблином несколько раз обошли круг и ту часть защитной дороги, которая тоже была занята людьми. Все как будто понимали ситуацию и вели себя соответственно. Полагаю, главным образом, под воздействием Теней, которые шныряли в темноте по сторонам от нашей невидимой защиты, точно злобные пиявки. Ничто так не помогает собраться, как угроза близкой и ужасной смерти.

– Вот чего я никак не пойму, – сказала я. – Круг – это перекресток, верно? Значит, должны быть и другие пути, чтобы входить и выходить из него. Кроме тех, по которому мы пришли сюда и по которому пойдем завтра. Почему же их не видно?

– Понятия не имею. Может, это колдовство. Спроси Одноглазого.

– Почему его?

– Ты столько времени прожила с ним бок о бок, что и сама бы должна понимать, почему. Потому что он знает все. Просто спроси. Он объяснит тебе.

Похоже, сейчас он уже меньше беспокоился о том, как бы не потревожили его друга.

– Знаешь, ты навел меня на интересную мысль. Я почти не имела возможности поговорить с Одноглазым, но у меня осталось впечатление, что он из кожи вон лезет, лишь бы выглядеть больным. Почему бы нам не разбудить его, оставить за старшего, а самим немножечко вздремнуть?

Мы так и сделали, с незначительными отклонениями, но сначала обеспечили смену караула на всех потенциальных входах в круг, независимо от того, видны они или нет. С помощью Готы и дядюшки Доя Одноглазый держался молодцом, даже если и не желал признавать этого.

Только я с удобством расположилась на жесткой постели, как подошла Сари. Я была совершенно вымотана и абсолютно не склонна к разговорам. При виде нее мне захотелось одного – чтобы она ушла. И она не стала задерживаться надолго.

– Мурген хотел поговорить с тобой, но я сказала, что ты устала и нуждаешься в отдыхе. Он просил предупредить, что сны тут бывают очень живыми и часто сбивают с толку. Самое главное, сказал он, это не впадать в панику и никуда не идти. То же самое мне нужно объяснить Гоблину, Одноглазому, дядюшке Дою и некоторым другим, чтобы они довели эти сведения до всех. Отдыхай.