– Да, но это… – Эмили осеклась, на ее щеки хлынул румянец. – Да, конечно, и рядом с этим все меркнет. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Появляется такое чувство, словно ты содействовала тому, что произошло, и даже самим поведением способствовала ужасному, отвратительному делу. Можно до конца дней своих потом сопротивляться этому страшному пониманию, бесспорным фактам. – Лицо ее сморщилось от жалости. – Но как все это ужасно…

– Думаю, что это вполне могла быть Мина, – тихо ответила Шарлотта. – Она могла бы защитить брата, особенно если это он убил Уинтропа.

– Понятия не имею, кто бы еще мог это сделать? – думала вслух Эмили. – У мистера Карвела нет жены, а относительно кондуктора, его убийства и обстоятельств его жизни ничего не известно.

– А как ты думаешь, миссис Арледж могла знать хоть что-нибудь? – нерешительно спросила Шарлотта, наполовину презирая себя за то, что может высказать такое нелестное предположение насчет Далси. Питт явно ею восхищался – и имел на то все основания. И некрасиво затрагивать в данном случае ее имя.

– Насчет чего? – спросила Эмили. – Сомневаюсь, что у нее есть хоть малейшее представление о том, кто убил Арледжа, иначе она бы сказала Томасу, чтобы раз навсегда все выяснить и больше не иметь дела с полицией. И тогда бы она снова могла вести спокойно свою тайную жизнь.

Шарлотта вытаращила глаза.

– Что ты имеешь в виду? Какая тайная жизнь? Ты так говоришь, словно у нее есть что скрывать.

– О, Шарлотта, иногда ты просто слепа, – сказала Эмили, терпеливо улыбаясь. – У Далси есть поклонник, а может быть, он и не только поклонник. Неужели ты ничего не заметила?

Шарлотта была ошеломлена.

– Нет! И кто же он? Ты уверена? Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, кто он, но знаю, что он есть. Это очевидно. – Эмили слегка покачала головой. – Ты когда-нибудь как следует ее видела… я хочу сказать, ты когда-нибудь пыталась взглянуть на нее внимательно?

– На что?

– О господи боже, Шарлотта! – в изнеможении простонала Эмили. – Ты заметила, как она одевается? Все эти изящные мелочи, прелестная траурная брошь, кружева и то, как прекрасно сидит на ней ее черное платье, и как оно выгодно подчеркивает талию, и какие у него модные рукава с буфами… И у нее чудесные духи. И ходит она так, словно знает, что ей смотрят вслед. И даже когда она молчит, есть что-то, – она пожала плечами, – какая-то особая сдержанность в ней, как будто она что-то знает, что-то такое особенное, тайное и очень приятное. Вот уж действительно, Шарлотта, если ты, видя женщину, не можешь распознать, что она влюблена, значит, ты совсем никчемный сыщик. И, кроме того, ничего не понимающая женщина.

– Но я думала, это… – запротестовала Шарлотта.

– Что?

– Ну, не знаю, мужество такое, что ли…

Эмили улыбнулась и кивнула знакомому, который участвовал в избирательной кампании Джека, а затем увлеченно продолжила:

– Не сомневаюсь, что она обладает мужеством и умением держаться, но это все не дает человеку чувства внутреннего удовлетворения, это не повод для беспричинных улыбок и постоянного заглядывания в зеркало и желания всегда выглядеть наилучшим образом – так, на всякий случай, а вдруг с ним встретишься.

Шарлотта опять пристально посмотрела на сестру.

– И как это ты успела столько заметить? Но я видела ее только на заупокойной службе.

– Не нужно часто встречаться, чтобы такое замечать. О чем ты только думала, что ничего не заметила?

Шарлотта покраснела, вспомнив, что тогда чувствовала.

– Не думаю, что это имеет хоть какое-то значение, – ответила она, меняя тему разговора.

– Ну конечно, не имеет, – ответила Эмили и запнулась. – О чем это ты? Что не имеет значения?

– Ну, конечно – кто этот человек! – Шарлотта прерывисто вздохнула. – Эмили, ты думаешь – я хочу сказать…

– Да, – мгновенно ответила Эмили, не обращая внимания на пожилого человека, который очень хотел привлечь ее внимание к своей особе.

Тот оставил свои попытки и отошел.

– Мы должны узнать это, – продолжала Эмили. – Не знаю как, но мы должны узнать, кто этот человек.

– Как ты думаешь, им может быть Барт Митчелл? Наверное, это как раз то звено, которого недостает Томасу.

– Завтра утром начинаем, – пообещала Эмили. – Я подумаю, с чего начать, и ты тоже можешь поразмыслить.

Тут их прервали. Правда, все важное уже было сказано и дальнейший обмен мнениями был бы бесполезен. Появились Кэролайн и Джошуа, одетые очень торжественно. Вид у обоих был возбужденный и радостный.

– О, слава богу, – сказала с огромным облегчением Эмили. – Я уж стала думать, что она вообще не придет, – и пошла поздороваться с матерью, а Шарлотта следовала по пятам.

– Поздравляю, моя дорогая, – сказала взволнованно Кэролайн, целуя Эмили в щеку. – Я просто в восторге. Уверена, что Джек будет замечательным парламентарием, у него такое широкое поле деятельности… А где он?

– Вон там, разговаривает с сэром Арнольдом Мэйбери, – ответила Эмили. Она взглянула на привлекательное и оживленное лицо Джошуа, на его нос с горбинкой и смущенную улыбку. – Я рада, что вы тоже пришли. Джек будет очень рад.

– Ну разумеется, он тоже пришел, – ответила Кэролайн, слегка и немного странно усмехаясь. А затем повернулась к Джошуа, и ее лицо вспыхнуло радостным, горделивым румянцем.

На этот раз странность поведения матери подметила Шарлотта, а Эмили ничего такого не замечала.

– Мама, – медленно спросила Шарлотта, – что ты хочешь этим сказать?

Эмили, нахмурившись, взглянула на сестру – какие глупые вопросы она задает – и уже хотела сделать нетерпеливое замечание по этому поводу, как вдруг тоже поняла, что чего-то недослышала в ответе Кэролайн, чего-то гораздо более важного, чем сами слова. Она выжидательно взглянула сначала на Джошуа, потом на Кэролайн.

Кэролайн сделала глубокий вдох и опустила взгляд.

– Мы с Джошуа только что поженились, – ответила она очень тихо, почти шепотом.

Эмили точно гром поразил.

Шарлотта открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь доброе, поздравить, но голос ей перехватил спазм, и на глаза почему-то навернулись слезы.

Джошуа обнял Кэролайн. Он все еще улыбался, но в глазах его отражались сознание собственной силы и некое предупреждение.

Подошел Джек с бабушкой, которая в свободной руке держала бокал шампанского. Он сразу понял, что стал свидетелем в высшей степени эмоциональной сцены, и повернулся к Джошуа.

– Поздравляю, – спокойно сказал тот, дотрагиваясь до руки Джека. – Это великолепная победа, предвещающая удачу нам всем. Я желаю вам долгой и успешной карьеры, – он улыбнулся, – и не только ради вас самого, но и для всех нас.