Совета банка У. Ашберг и от Государственного банка Д. Д. Михельман[544] (позднее кандидатом в члены Правления стал М. М. Розен[545]), первым директором РКБ были утверждены бывший член Правления «Соединенного банка» Александр Рудольфович Менжинский[546], бывший служащий «Петербургского международного коммерческого банка» Виталий Станиславович Коробков[547] и Макс Мэй. Свои операции новый банк открыл 1 декабря 1922 г.[548]

В том же 1922 году Берлинское отделение ШЭАО приобрело небольшой провинциальный банк и на его основе было преобразовано в «Гарантийный и кредитный банк для Востока» — «Гаркребо» (Garantie und Kreditbank fur den Osten)[549]. В декабре 1923 г. в Копенгагене ШЭАО основало «Датско–Русский банк» («Скандинавское кредитное общество») с основным капиталом в 5 миллионов крон, из которых 10% были внесены Государственным банком РСФСР, а остальные 90% У. Ашбергом[550]. Тогда же начались переговоры о создании подобного же «Русско–Итальянского банка». В первых числах января 1924 года У. Ашберг отправился в Рим и там провёл целую серию переговоров на эту тему, но завершить их не успел.

21 января умер Ленин и, предчувствуя возможность перемен в Кремле, У. Ашберг поспешил в Россию. По дороге он сделал три остановки — в Берлине, Копенгагене, Стокгольме[551] – и к 27 января (день прощания с В. И. Лениным) был в советской столице. Предчувствия его не обманули. Вскоре после похорон он получил предложение о преобразовании РКБ. 6 февраля Правление банка постановило созвать Чрезвычайное собрание акционеров[552], и 4 марта оно утвердило реорганизацию РКБ во Внешторгбанк. В связи с этим У. Ашберг продал принадлежавшие ему акции: 60% акций перешло в руки Государственного банка СССР, а 40% приобрёл Народный комиссариат внешней торговли[553]. У. Ашбергу было предложено остаться в качестве консультанта на должности заместителя директора банка, однако он отклонил это предложение и 12 апреля подал в отставку со всех занимаемых постов. Одновременно с этим ушли в отставку все члены Правления за исключением В. В. Тарковского и все члены Совета за исключением А. Д. Шлезингера[554]. Оставшись руководителем трёх заграничных кредитных учреждений (ШЭАО, «Датско–Русского банка» и «Гаркребо»), У. Ашберг покинул Москву и, по всей видимости, больше сюда уже не возвращался[555].

В 1925 г. он в третий раз женился. Последней его женой стала бывшая секретарша Яльмара Брантинга — Сири Кугельман, родители которой были выходцами из Германии и принадлежали к числу ближайших друзей Германа Аша. Вероятно, вскоре после этого У. Ашберг оставил директорские кресла всех трёх названных выше кредитных учреждений и из Стокгольма переселился в Париж. Здесь он прожил около пятнадцати лет, играл на бирже, продолжал поддерживать отношения с советскими дипломатами за границей, а его дом был даже одним из салонов, где они нередко проводили свой досуг. Когда началась Вторая мировая война и Германия оккупировала Францию, У. Ашберг оказался на захваченной территории, некоторое время провёл в заключении, но в 1941 г. получил возможность эмигрировать в США. Ему было за 60 лет, в активной коммерческой деятельности он уже не участвовал, а поэтому, оказавшись не у дел, начал писать мемуары. Первая часть его воспоминаний под названием «Странствующий еврей с Гласбруксгатан» увидел свет в 1946 г. в Стокгольме на шведском языке[556]. В 1947 г. была опубликована вторая часть воспоминаний «Возвращение» [557], а в 1955 г. третья часть «Гостевая книга»[558]. В 1961 г. уже после смерти автора — он умер в 1960 г.[559] – в сокращённом виде появился сводный текст мемуаров[560].

Значительное место в воспоминаниях У. Ашберга занимает Россия, с которой был связан самый важный период в его коммерческой деятельности, а может быть, и во всей его жизни. Предлагая эти страницы вашему вниманию, необходимо отметить, что они публикуются в сокращении.

Перевод воспоминаний сделан А. Б. Гехтом и Е. Г. Носовой, вступительная статья написана А. В. Островским, комментарии подготовлены А. Б. Гехтом, В. Е. Морозовым и А. В. Островским. При составлении комментариев особое внимание было обращено на выявление политических, коммерческих, родственных и иных связей между упоминаемыми У. Ашбергом лицами, с которыми он контактировал как в России, так и за границей.

А. В. Островский

Странствующий еврей с Гласбрюксгатан[561]

Улоф Ашберг.

Перевод А. Б. Гехта

Предисловие

Несмотря на советы друзей, я никогда в жизни не собирался писать воспоминания. Я не считал себя достаточно компетентным человеком, да и не было у меня желания сидеть и что–то писать в тишине.

Осенью 1942 года я тяжело заболел. В течение нескольких месяцев жена выхаживала меня, а через год я настолько окреп, что был в состоянии работать. Но мне пришлось изменить образ жизни, мне требовался покой. Тогда я вспомнил то, к чему меня призывали друзья, и решил записать свои воспоминания. Начал с коротеньких рассказов о детстве. Один эпизод из жизни тянул за собой другой, и я серьёзно включился в работу. Всё, что я прежде упустил в своей суматошной жизни, пришлось теперь навёрстывать, поэтому я начал многое читать и многому учиться. Жена сторожила меня, словно Цербер. Она превратилась в учительницу, исправляющую мои сочинения, а я — в школьника, постоянно получающего замечания, но работа полностью захватила меня, время летело очень быстро, и его нам всегда не хватало.

Я назвал книгу «Странствующий еврей» не потому, что кичусь своей принадлежностью к древнему народу, подарившему миру столько великих людей, но вечно презираемому и гонимому. Я родился в Швеции, свободной стране, где отсутствовала почва для антисемитизма, и всегда считал себя прежде всего шведом. Но когда Франция оказалась под властью нацистов, мне дали понять, что меня считают не шведом, а только лишь евреем. Я снова стал одним из тех, кто тысячелетиями жили лишёнными своих корней и защиты.

Во Второй мировой войне пострадали миллионы невинных людей, но ни один народ не подвергся такому унижению, как евреи: беззащитные, они были лишены даже намёка на сочувствие, которое обычно выпадет на долю гонимых. Добиваясь владычества над всем миром, нацисты и фашисты превратили их в козлов отпущения.

Все мои документы, блокноты и книги были конфискованы или уничтожены нацистами в Париже, поэтому я вынужден писать лишь о том, что сохранилось в моей памяти. Приходится пользоваться той литературой, к которой я имею доступ в Нью–Йорке, таким образом я восстанавливаю пережитые мною события и портреты людей, с которыми я встречался.

Ларчмонт, Нью–Йорк, июнь 1945

Улоф Ашберг.

Детство

Я родился 22 июля 1877 г. на Малой Гласбрюксгатан[562]. Моей улицы в Стокгольме и дома, в котором я родился, уже давно нет.

Мои родители