подробностей, и если ему следовать, то всё проходило без осечек. В общем, его быстро повысили до командира сначала их рейд‑команды, а потом и всего отряда. После чего стали настойчиво предлагать перейти в шестой отдел для работы над закрытыми проектами. Звали его туда несколько раз и так навязчиво, но он не соглашался. Говорил мне, что работать там сложно, степень секретности такая, что о своей собственной жизни можно сразу же забыть. А потом, через пару месяцев, в ту самую ночь, перед тем как он разбился… вернее, пропал… Он зашёл ко мне на площадку и говорил такие странные слова. Он сказал, что, как бы ни сложились обстоятельства, он всегда будет где‑то рядом. Что он будет помнить обо мне. Что скоро наступит зима – но это будет временно, потому что всё в жизни временно. Что для того, кто умеет ждать, весной распускаются первые цветы… Может из‑за этих его странных слов я и не верю в то, что он умер. Да, нашли похожее тело. Да, мотоцикл был его. Документы тоже его. И одежда. И даже жетон охотника. Но я всё равно не верю. Зачем ему старый жетон, если в шестом отделе ему выдадут новый номер?.. Можете считать меня сумасшедшей, Гриша. Я плохо его знала. Мы по сути и не встречались, просто дружили. Хотя, мне кажется… мне кажется, что у него были ко мне чувства. Просто он никогда не признавался. Может и правильно, потому что я не знаю, ответила бы я ему взаимностью или нет…

– А что было потом? – строго перебил её я.

– Потом и правда наступила зима. Настоящая. И в СКОКе всё очень сильно поменялось, меньше чем за полгода. В это время в первый отдел пришёл Каспер и быстро навёл в наших рядах порядок. Работать стало сложнее, приходилось выкладываться полностью. Я приходила домой вся выжатая – как лимон. Но, конечно, позитивных изменений было больше. Во‑первых, были пойманы несколько сильных вампиров, которые отравляли Европе жизнь последние столетия. Во‑вторых, возродился, практически как птица‑феникс из пепла, московский СКОК. В‑третьих, нам стали значительно больше платить. Но и нагрузка сильно возросла. А потом мне предложили перевод в Москву. Их штаб активно расширялся, нужны были специалисты. Мне пообещали очень хорошую зарплату.

– И вы согласились? – сквозь сжатые челюсти процедил я. – Не стали ждать… весны?

Почему‑то она снова начала меня злить.

– Согласилась, конечно. Я восприняла это как шанс начать новую жизнь.

– Получилось?

– Да. Тут, в Москве, всё закрутилась так, как я и представить себе не могла.

– Я тоже не мог бы себе такого представить, пока не познакомился с вами… – проговорил я, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ещё какую‑нибудь гадость.

Виданное ли дело – охотница на вампиров легла под вампира за несколько золотых побрякушек и покатушки на дорогой тачке. Я невольно вспомнил о Кате – точнее, о Валерке, чей доход, по странному совпадению, тоже значительно превышал мой – и в сердцах ляпнул:

– Вы, конечно же, знаете, что он женат?

Она дёрнулась и отодвинулась от меня на крутящемся стуле.

– Какое это имеет значение, – проговорила наконец. – Это он выбрал меня, а не я его.

– Но вы согласились!

– Мне пришлось.

– Не говорите чушь, Лина! Вас в койку к вампиру никто насильно не толкал!

Так, Гриша, стоп. Выдыхай. И дыши глубже. Надо остановиться. Чувствуя, что мне снова начинает не хватать воздуха, я вскочил и выбежал из комнатки, а потом и из самого здания.

Наверное, прервать разговор было на данный момент лучшим решением – причём это следовало сделать ещё несколькими репликами ранее. Мне не о чем с ней больше говорить – и так уже всё понятно – а моих оскорблений она, объективно говоря, не заслужила.

Но почему же так тяжело внутри, почему так темно и одиноко?.. Я ведь давно уже смирился с поворотами своей судьбы. Или, всё‑таки нет?..

Когда я проходил мимо охранников на входе в основное здание, один из них, сидящий у мониторов, окликнул меня:

– Записи с камер наблюдения удалить? – он был бледный и какой‑то взвинченный.

– Удалите, – буркнул я, погружённый в свои мысли. Прошёл мимо сканера и, не оборачиваясь больше, отправился обратно в офис.

И только через несколько минут, когда мне удалось немного успокоиться, я задался закономерным вопросом: а что он, собственно, имел в виду? И почему обратился с этим ко мне?..

Но не возвращаться же теперь обратно и не переспрашивать у него. Тем более, что сейчас‑то, наверняка, всё уже удалено.

* * *

«Вдруг откуда‑то летит маленький комарик, а в руке его горит маленький фонарик», – мысленно процитировал я, на лёгких крыльях крохотного насекомого рассекая ночные коридоры СКОКа, освещённые унылыми желтоватыми лампами. Никакого фонарика, правда, у меня в руке, то есть в лапке, не было, но видел я всё достаточно хорошо. После эксперимента с паучком я начал подозревать, что вижу мир не глазами животных‑проводников, а каким‑то особым зрением своего странствующего духа, больше похожим на человеческое.

Возможность вселяться в тела маленьких и незаметных существ открывала передо мной огромные перспективы. Теперь я мог безнаказанно исследовать закрытые и особо засекреченные зоны