Мы подъехали к пристани мимо группы хорошо одетых купцов, обсуждавших с каким-то чиновником цены на сухари. Внимание Хью привлек длинный, чуть изогнутый ящик, который осторожно несли к шлюпке двое работников.

– Длинные луки, – проговорил молодой человек с легкой завистью.

Мы остановились чуть позади причала, там, где под стенами города проходила дорожка. Отсюда через узкий вход в гавань нам открывался вид на берег Госпорта. Там находились еще несколько фортов, вооруженных мощной артиллерией.

Хью махнул рукой в сторону широкой панорамы:

– Смотрите, мастер Шардлейк, гавань со всех сторон защищена артиллерией, от Круглой башни до фортов Госпорта.

Однако внимание мое было привлечено зрелищем, еще более необычайным, чем то, которое мы видели в Портсмутской гавани, – выросшим над Солентом лесом высоких мачт. Там находилось, наверное, больше сорока кораблей, величиной от колоссальных до не очень больших, примерно в треть длины тех, которые мы видели в гавани. Верхняя часть бортов самых крупных судов была разрисована щитами и прочими эмблемами, а палубы их щетинились пушками. Один из кораблей сворачивал свои гигантские паруса, и несшийся над водой барабанный бой подгонял трудившихся на реях матросов.

На наших глазах к ним помчалось вдоль по Соленту необычное судно. Длиной почти в две сотни футов, оно располагало всего одной мачтой. Парус был убран, и в движение его приводили две дюжины огромных весел по каждому борту. На носу находилась большая пушка, a на корме был устроен навес, украшенный блестевшей на солнце золотой тканью. Там же стоял надсмотрщик, отбивавший ритм на барабане. Я видел головы гребцов, раскачивавшиеся взад и вперед.

– Иисусе, а это еще что такое?! – изумился Дирик, впервые заговорив притихшим голосом.

– Я слышал, что король построил огромную галею, – ответил Николас. – И называется она «Галея Искусная».

Я вспомнил, что, по словам Ликона, у французов таких галей насчитывалось две дюжины.

– Она прекрасна, – негромко промолвил Хью. Тем временем огромная галея изменила курс, направившись мимо стоявших на якорях кораблей к входу в гавань и оставляя за собой длинную ленту кипящей белой пены.

– Вот, Шардлейк, – проговорил Винсент. – Будет вам теперь что рассказать своим друзьям в Лондоне, когда вы вернетесь домой. Быть может, это зрелище послужит вам компенсацией за расстройство, с которым вы увидите перечень моих расходов!

– Если мы вернемся домой, – проворчал себе под нос Барак.

Хоббей-старший повернул коня:

– А теперь, мальчики, пора возвращаться в Хойленд.

– А это обязательно? – поинтересовался Дэвид.

– Да. Мы можем проехать по одной из боковых улиц, там спокойнее. До скорой встречи, мастер Шардлейк. – Николас в упор посмотрел на меня. – Как недавно сказал Винсент, вы имели возможность убедиться в том, как сэр Квинтин Приддис относится к этому делу. Надеюсь и рассчитываю на то, что ваше расследование завершится в понедельник. Поехали, ребята!

Хоббей-старший и его люди отъехали, оставив нас с Бараком на дороге.

– Должно быть, уже почти двенадцать, – проговорил я.

– Тогда поехали. – Вид кораблей, похоже, взволновал моего клерка. Мы направились в сторону пристани.

– Хоббей так нуждается в этой охоте, – заметил я вслух. – Тем не менее Абигайль сказала, что охота опасна. И мы до сих пор не знаем, почему…

Джек перебил меня резким и полным тревоги тоном:

– Что у тебя произошло с Ричем?

Я пересказал ему тот разговор и добавил:

– Странно, что он поджидал меня именно здесь, как, впрочем, и в Уайтхолле. Причем именно с Паулитом. – Затем, помедлив, я добавил: – A вот Ричард Рич, безусловно, способен нанять для нападения на человека парней с угла.

К моему удивлению, помощник повернул своего коня, преграждая мне путь. Животное нервно заржало, и Нечет дернул головой.

– Что ты делаешь? – удивился я.

– Пытаюсь заставить тебя послушать! – В глазах Барака блеснул гнев. – Я ушам своим не верю! Ты видел Ричарда Рича и теперь пытаешься впутать его во все эти дела. Здесь находится весь королевский флот, почти все значительные персоны. Рич заседает в Тайном совете, а Паулит является губернатором Портсмута. В каком еще пекле они обязаны быть? Делать здесь нечего. Хью здоров и благополучен, и если мистрис Хоббей видит боглей[35]у себя под кроватью, какое и кому до нее собачье дело?

Сила его раздражения удивила меня, и я сказал напряженным тоном:

– Полагаю, что Хоббей вместе с Приддисом много лет снимали сливки с доходов Хью.

Стащив с головы шляпу, Джек в раздражении швырнул ее на пыльную дорогу:

– Но ты же не можешь доказать этого, a Хью оно на хрен не надо! Кроме того, с чего вдруг, имени святого Христова ради, Ричарду Ричу беспокоить себя из-за дел крохотного поместья в Хэмпшире? Или, о боже, не только мистрис Хоббей видит боглей повсюду?

Бараку уже случалось сердиться на меня, но никогда еще в такой степени.

– Я всего лишь хочу благополучия Хью, – сказал я негромко. – И у тебя нет никакой необходимости разговаривать со мной подобным тоном.

– Ты уже мог убедиться в благополучии этого мелкого говнюка.

– Почему ты так называешь его?

– А ты разве не видел его там, на берегу, когда он называл какую-то галею прекрасной? А кто сидел на ее веслах, а?! Люди, набранные на лондонских улицах, трупы таких, как они, по словам капрала Карсвелла, каждую ночь выбрасывает на берег. Мое детство прошло на улице, и если я чему-то научился там, так это тому, как чертовски трудно человеку выжить на этой земле! Многим это не удается… их, как Джоан, уносит болезнь, или же, как моему первому ребенку, им не удается увидеть свет своего первого дня. Но таким, как Хью, нужна только кровь и смерть. При этом сам-то он благополучен, живет в этом проклятом приорстве, при полной обслуге с головы до ног!

– Он был бы в армии, если бы мог!

– К черту армию! К черту этого парня! Нам надо убираться отсюда, надо вернуться домой прежде, чем сюда явятся драные французы и разнесут в щепу все эти корабли!

Я посмотрел на помощника. Сконцентрировав все свои мысли на Кертисе и Эллен, я совсем забыл обо всем, что творится вокруг.

– Ну, хорошо, – проговорил я успокаивающим тоном. – Если я до тех пор не обнаружу свидетельств серьезных зол, творимых в отношении Хью, мы уезжаем во вторник, после посещения поместья Приддисом и его сыном. Наверное, ты прав. Но я хочу еще услышать, что скажет Ликон о Колдайроне и этом Уэсте.

– Ты бы лучше оставил Эллен в покое, если разжился хоть каплей разума. Кто знает, какое осиное гнездо там можно расшевелить? Однако уезжаем во вторник!