Кумбер неожиданно сошел на мостовую, и в это самое время из-за угла вывернулся грузовичок. Кумбер, хромая, бросился ему наперерез, поговорил с водителем и замахал, подзывая Тео.

— Конец света, — пожаловался маленький бородатый шофер с лазурной кожей и ушами, как у сумчатой крысы. — Я лично еду в Березы, к родным, и вам советую смотаться куда подальше.

В кабине этого гномовского грузовика Кумбер с Тео не поместились и как могли устроились в кузове, среди множества странных предметов — с виду эти вещи годились только на то, чтобы класть их поверх других вещей, чтобы другие вещи не улетели. Грузовичок ехал удручающе медленно, но возможность не идти пешком была сама по себе блаженством, а поскольку другого транспорта на дороге почти не имелось, они показывали неплохое время. Тео казалось, что черные дымовые столбы смотрят на него сверху, как чудовищные змеиные боги, но это не мешало ему клевать носом.

Проснувшись в очередной раз с жуткой головной болью, он обнаружил, что грузовичок стоит, а Кумбер пытается вытащить его из кузова. Шофер, не дожидаясь благодарности, укатил, как только они спустились.

Рядом был, кажется, общественный парк, но Тео это не волновало. Он покорно пошел за Кумбером по дорожке, забрался в заросли и провалился в сон, как камень в колодец.

Сначала ему приснился какой-то сюрреалистический кошмар: он жевал и жевал нечто, продолжающее сопротивляться даже у него во рту. При этом он ликовал, одновременно ужасаясь своей жестокости, наслаждался и одновременно бунтовал. За этим последовали другие сны, не столь фантастические, но не менее страшные: чьи-то маленькие тельца рассыпались прахом в его неловких руках, и обгоревшие черные крылышки хрустели у него под ногами.

Проснулся он, весь дрожа, при свете месяца. В мире царили холод и мрак, и у него все болело. Он был один в этих увитых плющом зарослях — один.

— Кумбер! — прохрипел Тео и закашлялся так, что звезды, которым следовало быть на небе, заплясали у него перед глазами.

— Ш-ш-ш, — зашипела возникшая перед ним тень. — Не шуми так.

— Я думал, ты ушел.

— Я ходил за хворостом, а заодно и за новостями. Вот, надень-ка. — Он кинул Тео что-то вроде грязной, обтрепанной простыни, но при более близком рассмотрении Тео решил, что это рубашка. — Нашел в мусорном баке, — объяснил Кумбер.

Тео внезапно обнаружил, что гол до пояса. Да, конечно — куртка... Он надел через голову рубашку, и она оказалась невероятно ему велика — с огра, что ли?

— За новостями? Это куда же?

— Не думаешь же ты, что мы с тобой одни прячемся в этом парке? Здесь еще больше народу, чем обычно — не только бездомные, но и другие, которые боятся своих домов и хотят жить под небом и деревьями, как в старину. Все просто в ужасе. — Кумбер сел и выудил из карманов пучки прутиков. — Я думал, что никогда больше не захочу видеть ничего горящего, но сейчас мне до зарезу нужен костер.

Феришер сложил свои прутья кучкой, а потом потер между пальцами клочок газеты, пока тот не загорелся. Тео, следя, как Кумбер разводит свой костер, спросил:

— Откуда огонь взялся — это ты зажег?

— Искру-то? Я, — пожал плечами Кумбер. — Это легко — ты и сам сможешь, если немного поучишься. Вчера у меня не получалось, потому что я устал и маялся от боли.

— Как твои ноги?

— Переломов нет, но они болят, и ожоги чешутся, как гномовы ляжки. А ты как?

— Да плохо. Страшно очень. Зато живой, это уже кое-что. — Тео смотрел на маленький огонек, лижущий кучку хвороста. — Что дальше-то будем делать?

Кумбер задумчиво покачал головой. Он кое-как соскреб грязь и сажу со своего желтовато-коричневого лица и стал больше похож на того молодого лаборанта, с которым познакомился Тео в доме Нарцисса.

— Не знаю. Там настоящий хаос.

— «Там»? А мы где находимся?

— В парке Раде, в районе Сумерек. Это один из крупнейших парков Города, своего рода напоминание о том, как все было до того, как Чемерица и прочие — не исключая доброго лорда Нарцисса — вырубили весь Арден, чтобы Город мог расти. — Кумбер растерянно моргнул. — Просто не верится, что Нарцисс, наш старый тиран, в самом деле умер. Вообще-то он был не так уж и плох. И леди Жонкиль проявляла ко мне неизменную доброту, когда вспоминала о моем существовании. Может быть, по какой-то счастливой случайности...

— Нет. — Это прозвучало резче, чем хотелось бы Тео, и он неловко потрепал феришера по плечу. — Прости, но я видел, что там происходило. Из зала заседаний никто не мог выйти живым.

— А Кочерыжка? — Казалось, что Кумбер, задавая этот вопрос, не позволяет себе надеяться — разве что в глубине сердца.

— Ее, может быть, вообще не было в доме. Она передавала мне, что собирается куда-то отлучиться. Господи Бо... ну конечно! — вскричал вдруг Тео. — Кочерыжка передала, что рядом с домом Нарцисса ошивается какой-то мой знакомый. Я думал, что это Пижма, но он сказал, что ничего про нее не знает...

— О чем ты? Я ничего не понимаю.

Тео рассказал ему о своем столкновении с предателем Пижмой.

— Он-то меня и подставил, теперь это ясно. Но важно не это, а то, что сказала Кочерыжка: я думал, что она видела Пижму, а на самом деле это был его родственник Руфинус, вернее, ходячий труп Руфинуса. И ее это, понятное дело, немного удивило, поскольку в последний раз, когда она этого Руфинуса видела, тот был мертвее мертвого. Вот она и полетела выяснить, почему эльф, внесенный нами в список усопших, прогуливается у дома Нарцисса. Да, это имеет смысл, — кивнул Тео.

— Значит, она собралась рассмотреть получше это... существо? Которое хотело тебя убить, а теперь гонится за нами?

— Ну да. — Беспокойство феришера передалось Тео, и он отрезвел. Некоторое время оба молчали, глядя на огонь. Причин для надежды, а тем более для уверенности у них не было. — Так что ты слышал, пока собирал хворост? — спросил наконец Тео.

— Это война, самая настоящая. — Кумбер со вздохом поворошил костер. — Чемерица и Дурман твердят на всех зеркальных потоках, что предприняли атаку исключительно в целях самозащиты, что на них самих будто бы собирались напасть. В это, конечно, никто не верит, но и возразить им никто не имеет возможности. Парламентские войска прочесывают город в поисках так называемых «заговорщиков», то есть всех, кого Глушители считают своими врагами.

— Вроде нас с тобой?

— Вроде тебя, — улыбнулся Кумбер. — Я еще, возможно, сумею доказать свою невиновность, и мне позволят вернуться в деревню, чтобы пасти коз или заниматься чем-то похожим. Если только сам факт знакомства с тобой не делает меня врагом, — добавил он уже без улыбки.

— Вряд ли тебе захочется проверять это на деле. К ним на допрос, по-моему, лучше не попадать.

Кумбер протяжно вздохнул.