Будучи еще совсем маленьким ребенком, он повредил ногу – оставленный кормилицей без присмотра, он упал с комода. Родителям об этом случае не сообщили, и должного лечения проведено не было. В результате правая ступня искривилась, и Шарль Морис на всю жизнь остался хромым.

Кроме Шарля в семье Талейранов было еще три сына. Старший из мальчиков умер рано, а двое других – Аршамбо и Бозон – воспитывались в доме. С ними Шарль всегда сохранял хорошие отношения, хотя, возможно, и завидовал их «лучшей доле», но никогда этого не показывал.

В возрасте четырех лет Шарль был отправлен в сопровождении гувернантки в Шале, в родовой замок семьи Талейранов-Перигоров. В нем проживала прабабушка Шарля, Мария Француаза де Рошешуар, приходившаяся внучкой известному государственному деятелю эпохи Людовика XIV – Кольберу. Она очень полюбила своего внука Шарля, и пребывание в замке стало для мальчика лучшим воспоминанием о детстве. Здесь он получил начальное образование, а в сентябре 1760 года был отправлен в столицу в колледж Аркур – самое известное учебное заведение в Париже. Талейран не принадлежал к числу лучших учеников колледжа, но по его окончании четырнадцатилетний юноша овладел всеми традиционными для молодого аристократа знаниями. Впереди начиналась самостоятельная жизнь, и следовало подумать о карьере. Из-за увечья, полученного в детстве, о воинской службе можно было и не мечтать, а для покупки выгодной административной должности средств у родителей не было. Оставался только один путь – карьера священнослужителя. Это был не худший вариант и примером тому служит деятельность кардинала Ришелье, Джулио Мазарини или Андре Флери. Посох епископа или кардинальская мантия могли бы дать куда больший доход, чем шпага. Но Шарль не думал об этом и не желал стать священником. Родители не стали выяснять мнение и желание сына по поводу карьеры, а просто отправили его к дяде в Реймс. Шарль с радостью отправился в новое путешествие, надеясь на самое лучшее для себя будущее. Но когда ему предложили надеть сутану, он был поражен, но смирился. Смирению Шарль научился еще в период учебы в колледже, где также хорошо он научился скрывать свои мысли и чувства. В 1770 году он поступает в семинарию Сен-Сюльпис. После он напишет: «Моя молодость была посвящена профессии, для которой я не был рожден».

Несмотря на отвращение к духовной карьере, Талейран успешно продвигался по иерархической лестнице. В тридцать четыре года он стал епископом Отенской епархии, что помимо антикварного посоха принесло ему некоторый доход. Вскоре он должен был стать кардиналом. Его основными чертами характера стали общительность, изворотливость, полная беспринципность и черствость души. Он научился использовать все, в том числе и женщин, для достижения успеха и решения карьерных дел. Лиловая ряса не особенно мешала епископу развлекаться. Но за светской чехардой и картами, до которых он был большой охотник, Талейран чутко угадывал грядущие перемены. В отличие от многих он прекрасно понимал, что век Ришелье кончился и поздно брать за образец этого государственного мужа. В душе Талейран до конца дней остался приверженцем «голубой крови», но ради выгоды и карьеры теперь нужно было исповедовать другие принципы.

Епископ Отенский становится членом Генеральных штатов в мае 1789 года, а затем входит в состав Национального учредительного собрания. В октябре на заседании собрания он вносит предложение о безвозмездной передаче церковных земель в казну – это был блестящий ход опытного игрока, который принес ему известность и позволил выдвинуться в первые ряды руководящих законодателей. Заставив говорить о себе, а речи в его адрес звучали самые противоположные, так как он для духовенства и дворянства стал отступником, Талейран все-таки предпочел не занимать пока первых ролей в этом нестабильном обществе. Он выступал с докладами, составлял документы и ноты, работал в нескольких комитетах, но не стремился стать «народным вождем», предпочитая более доходную и менее опасную работу. В феврале 1790 года он был выбран председателем Учредительного собрания.

Революция стремительно двигалась дальше, гораздо дальше того предела, о котором мыслил Талейран. Он понимал, что очень скоро может начаться кровавый террор, и желал ко времени его начала находиться подальше от Парижа. В январе 1792 года ему представился случай выполнить свое первое дипломатическое поручение – добиться от Англии нейтралитета в предстоящей войне Франции с европейскими противниками. Талейран отправляется в Лондон. По возвращении в Париж он стал свидетелем коренных изменений – падения монархии. Он сразу же пишет прекрасный революционный манифест о низложении короля и составляет ноту для английского правительства о событиях во Франции, в которой всячески порочит бывшего монарха. Помня о том, что у него с Людовиком XVI были весьма доверительные отношения, и понимая, что для него самого это может быть опасным, Талейран готовится покинуть Париж, что и было им удачно проделано. И очень вовремя, так как вскоре были обнаружены два его письма к свергнутому монарху, и если бы Талейран в то время находился во Франции, то ему представилась бы возможность лично познакомиться с революционным изобретением – гильотиной.

Шарль Морис де Талейран-Перигор. Художник П.-П. Прюдон

Талейран остался в Лондоне, ведя тяжелую жизнь эмигранта. Средств не было, а для обитающих там французов – дворян и духовенства – он был предателем и отступником. Англичанам, как деятель, он был безынтересен. В январе 1794 года ему было предложено покинуть Англию, и Талейран отправляется в Америку. Здесь он пробыл недолго, занимаясь в основном земельными спекуляциями. С установлением во Франции власти Директории ему представилась возможность вернуться в Париж. Помогла ему в этом его бывшая любовница Жермина де Сталь. Она несколько раз приходила на прием к Баррасу – одной из главных фигур этого периода. Но не только ее прошения помогли Талейрану. Правительству и самому Баррасу был нужен хороший дипломат, «человек, обладающий способностью к долгим извилистым переговорам, к словесным поединкам самого трудного свойства». Шарль Морис Талейран как раз и был таким. Баррас решил опереться на него, как на человека, обладающего широким политическим кругозором, и к тому же с весьма сомнительным прошлым, что также имело некоторые выгоды.

В 1796 году, после пятилетней эмиграции, сорокатрехлетний Талейран снова вернулся во Францию. Прием, оказанный ему, назвать радушным было никак нельзя, но Шарль Талейран, используя друзей, не уставал напоминать о себе. Между директорами все время плелись интриги, и Баррас