После атаки этот отряд должен был укрыться в заливе Уциура, который, по словам лазутчиков, уже три дня следивших за противником, русские вообще не контролировали, даже не удосужившись выставить гарнизон в городе Дате, в непосредственной близости от Мурорана. Это позволяло в случае благоприятной погоды возобновить атаки Мурорана вскоре после наступления темноты 24 сентября, не тратя времени на повторное скрытное выдвижение к порту, и добить там все, что останется от засевшего в гавани отряда старых судов и транспортов.

Для мощных истребителей Хиросэ целями на следующую ночь назначались броненосцы и уцелевшие большие корабли в порту, места стоянки которых должны были уточнить в течение светлого времени суток разведывательные отряды на парусных рыбацких шхунах из залива Муцу, а также лазутчики, наблюдавшие за гаванью из леса с окрестных гор.

Вводить крупные паровые суда (все наличные вспомогательные крейсера Восточной ударной группы) в пролив планировалось только в разгар, либо к концу второй ночи минных атак. Они должны будут прикончить своей скорострельной артиллерией то, что останется у русских на плаву, и обеспечить последующую высадку в Томакомай 13-й бригады 13-й дивизии.

Планировалось, что в ходе атак противник не сможет оказать сильного сопротивления. Чтобы нормально закрепиться на берегу, времени было мало, а отбиваться с воды просто нечем ввиду крайней малочисленности легких сил. Было достоверно известно, что у Небогатова осталось всего три номерных миноносца. Причем все они имеют повреждения, полученные в ходе предыдущих стычек. А тяжелые корабли не в состоянии защитить сами себя от массированных ночных атак.

Проведенная миноносцами двенадцатого отряда, небольшими парусными судами и уцелевшими дозорными каботажниками в предыдущие дни и ночи разведка выявила места нахождения всех крупных русских кораблей, так что действовать предстояло не на ощупь. Серьезных противоторпедных заграждений еще нигде не успели соорудить, но стоило поторопиться. В этих делах у русских уже имелся богатый опыт.

* * *

Шесть новейших истребителей, только что переданных под командование капитана первого ранга Хиросэ и вспомогательные крейсера «Кумано-мару», «Акеси-мару», «Нико-мару» и «Сиранука-мару», сведенные в отряд, возглавленный командиром «Кумано-мару» капитаном первого ранга Асаи, составили Восточную ударную группу. Они покинули Токийский залив утром 20 сентября и двинулись на север. С ними шли два угольщика.

Двумя днями ранее, пробираясь ночами от бухты до бухты вдоль самого берега, на север ушел специальный транспорт флота – носитель минных катеров «Сайко-мару», также включенный в эту группу. Он должен был встретиться с главными силами обороны Цугару и в дальнейшем действовать вместе с ними, являясь их основной ночной ударной силой.

Погода стояла вполне приличная для начала осени, но истребители сильно раскачивало. Достигнув устья реки Мадечи, Хиросэ поставил свои корабли за мысом на рейде Хатинохе, где волнение, шедшее с юга, не ощущалось. Экипажам требовался отдых перед боем после океанского перехода. Тем временем через сигнальный пост на горе Хашиками была установлена связь со штабом 5-го военно-морского района и получены последние сведения о противнике.

На следующий день рано утром из Оминато пришел пароход, доставивший карту пролива и порта Хакодате с отмеченными японскими минными полями, местами стоянки русских судов и их дозорными линиями. На этом же пароходе прибыл гардемарин Каваи, предоставивший все эти сведения. Он сумел ночью 19 сентября на небольшой шлюпке выйти из занятого русскими Хакодате и, преодолев все патрули у гавани и в самом проливе, под парусом пересечь Цугару. Его шлюпка уже утром разбилась на камнях у мыса Ома, когда он совершенно обессилел, пытаясь на веслах выгрести против течения, так как ветер стих. Но сам гардемарин отделался лишь ссадинами и синяками.

Он был мобилизован из выпускного класса военно-морской школы Хакодате и последний месяц нес службу в крепостной минной роте. Когда началась стрельба, его отправили проверить исправность проводников к заграждению, так как в последнее время они начали барахлить. Исправив повреждение, вернуться на позицию он уже не успел и с тех пор находился в городе и окрестностях, переодевшись в гражданскую одежду.

Благодаря специфике своей недолгой службы на флоте, по неприметным для непосвященных движениям шлюпок и малых судов на входе в залив он понял, что русские испытывали доставшееся им, судя по всему, в исправном состоянии японское заграждение из ста пяти инженерных мин, которое и обслуживала рота Каваи.

С момента прихода русских кораблей гардемарин вел постоянные наблюдения за их передвижениями днем и ночью и потому был хорошо осведомлен не только о местах стоянок, но и о позициях ближайших к порту дозоров. Он так же видел, как и где русские ставили свои дополнительные минные заграждения и разворачивали полевые батареи. Только о том, что творилось на горе, куда не пускали абсолютно никого, ничего узнать так и не смог.

С тринадцати лет плавая на малых судах по Цугару, гардемарин успел хорошо изучить особенности течений и глубины в проливе. Зная границы используемого противником прохода в гавань, он вызвался провести истребители прямо в залив, минуя все мины, уверяя, что это все еще возможно, поскольку бона на входе нет.

Учитывая новую информацию, Хиросэ решил переработать план нападения. Использование пароходов, намеченных для прорыва заграждения в качестве только отвлекающего фактора, позволяло нанести основной удар по хорошо защищенному порту с другого направления, что существенно повышало шансы на успех.

Вскоре на рейде Хатинохе появился пароход «Оми-мару», доставивший боевой приказ на атаку Хакодате, назначенную на ночь с 23-го на 24 сентября и еще около двух тысяч тонн боевого угля. А через пару часов в гавани встали на якорь «Такао», «Гонконг-мару», «Кагава-мару» и «Сайко-мару», входившие в отряд капитана первого ранга Иноуэ.

Командиры всех кораблей и начальники отрядов собрались на флагманском «Кумано-мару» для выработки окончательного плана действий. Совещание продолжалось до полудня, а истребители тем временем принимали уголь и воду, заканчивая подготовку к своему первому бою.

Бригады заводских рабочих, сопровождавшие новые миноносцы в плавании, с момента прихода на рейд круглые сутки занимались осмотром и наладкой машин и котлов, пока экипажи отдыхали на берегу. К концу бункеровки на «Кумано-мару» прибыл возглавлявший их старший инженер, с докладом, что механизмы и вооружение в полном порядке и припасы приняты по норме.

В начале пятого часа пополудни все, участвующие в атаке, покинули бухту и двинулись экономическим ходом на север. На переходе до мыса Сириязаки отряд капитана первого ранга Иноуэ прикрывал миноносцы Хиросэ, которыми придавался вспомогательный крейсер «Сиранука-мару», обязанный обеспечивать своей радиостанцией связь миноносцев с береговыми постами и прикрывать потом их отход.

Новейшие станции «Маркони» истребителей этой ночью использовать на передачу категорически запрещалось. Хиросэ распорядился даже изъять детали их передающих устройств и сдать на угольщики, для гарантии конфиденциальности. Имевшийся у него приказ МГШ не допустить осведомления противника о появлении у Японии новых мощных минных кораблей Хиросэ готов был выполнить любой ценой. Суда обеспечения оставались на рейде, охрану которого обеспечивал капитан первого ранга Асаи с тремя вспомогательными крейсерами, находившимися в готовности выдвинуться на помощь при необходимости.