Если у него и были сомнения, Уэс давно развеял их своим издевательским свистом, а Датч – откровенными угрозами, гулко разносившимися по заснеженному лесу. Как он и опасался, им нужен был Синий – живой или мертвый. У него были сильнейшие подозрения, что они предпочли бы последний вариант, особенно Датч Бертон, который уже не раз выкрикивал непристойные намеки на его отношения с Лилли.

Датч носил полицейский значок, но Тирни понимал, что этот «блюститель закона» пристрелит его при первой же возможности и не поморщится. Датч давно забыл, что он офицер органов правопорядка, клявшийся под присягой служить закону и защищать гражданские права личности. Он был ревнивым отвергнутым мужем, чья бывшая жена провела две ночи в полном уединении с другим мужчиной. Если он поймает Тирни в перекрестье своего прицела, спустит курок не задумываясь, даже с радостью.

Они почувствовали, что он выбивается из сил, и это их подстегнуло. Тирни не оглядывался, это лишь задержало бы его, но и не глядя, знал, что они нагоняют. Шум их преследования неумолимо приближался. У них было двойное преимущество: именно он прокладывал им дорогу. Им оставалось лишь следовать по ней.

Тирни обдумал возможность спрятаться и устроить им засаду. У него все еще был при себе пистолет, и пистолет все еще был заряжен, не хватало только пули, которую выпустила в него Лилли. Но по радиусу боя пистолет нельзя было даже сравнить с охотничьим ружьем. К тому же их было двое. Один мог держать его под прицелом, а другой в это время обойти с фланга.

И еще он боялся, что если остановится, то уже не сможет стронуться с места. Его силы были истощены. Он думал, что исчерпал весь запас сил вчера, когда пошел за лекарством Лилли, но лишь сегодня по-настоящему понял, что вот-вот рухнет. На ногах его держала лишь сила воли.

Стоило Тирни окончательно решить, что, если он хочет выжить, ему нельзя останавливаться, как у него на глазах переломилась ветка над головой, а через долю секунды раздался треск выстрела.

Тирни нырнул в снег и перекатился за валун.

– Хватит, Тирни, тебе кранты! – крикнул Датч Бертон.

Он был не настолько глуп, чтобы поднять голову над камнем и определить их точное местоположение, но он слышал, чувствовал, как они приближаются, перебегая между деревьями. Один заходил справа, другой – слева. Главное, они приближались. Он оказался в ловушке.

Только теперь, когда ему пришлось остановиться, Тирни в полной мере ощутил, как ему больно. Каждая клеточка его тела вопила от боли. Он задыхался. Он умирал с голоду.

– Мы знаем, что ты Синий. Фэбээровцы знают, что ты прячешь на турбазе. Тебе не отвертеться.

Об этом Тирни и сам догадался. Это были косвенные доказательства, но и их с лихвой хватило бы ревнивому бывшему мужу, чтобы убрать его, не особенно заботясь о последствиях нарушения законной процедуры.

Тирни боялся заговорить и тем самым обозначить свое точное местоположение. Это сделало бы его еще более легкой мишенью. Он не смел даже дышать. От них тоже не доносилось ни звука. Они остановились. Видимо, решили подождать, пока он не покажется. Несколько минут все трое пребывали в полной тишине.

В конце концов тишину разорвал шум, который Тирни определил как рев двигателя еще одного снегохода. Звук приближался издалека, но он отражался многократным эхом от сотен и тысяч разных поверхностей, прежде чем достичь его ушей, определить направление было невозможно.

Хотя Датч и Уэс так и не заговорили, Тирни понял, что они тоже прислушиваются. Неужели кто-то поднялся по западному склону на своих двоих и воспользовался одним из их снегоходов? Может, теперь они гадают, как им перевезти в город его труп, раз у них остался только один снегоход?

Было бы глупо не воспользоваться отвлекающим шумом.

Никогда не считай противника глупее себя.

Под затихающий шум удаляющегося снегохода Тирни расслышал треск сломавшегося под ногой сучка. Один из них, тот, что справа, подбирался к нему все ближе. Тридцать ярдов, может, немного больше. А может, и меньше. На таком расстоянии даже паршивый стрелок не промажет.

Другой, более приглушенный, звук донесся слева. Что это было? Шапка снега, упавшая на землю? Что ее сдвинуло? Ветер? Или это второй неосторожно задел одну из нижних ветвей? Тирни прислушался. Снегохода больше не было слышно. Он не слышал даже собственного дыхания. Рот он прикрыл шарфом, чтобы выдыхаемый пар не выдал его местоположения.

Опять тишина. Где бы они ни находились, далеко или близко, видимо, они были довольны своим положением. Они не двигались. Они могли подождать.

И они стали ждать. Все трое. Молча ждали, пока один из них не сделает первый ход.

Тут новый звук разорвал тишину. Характерный грохочущий треск винтов вертолета. Департамент полиции не располагал вертолетом, это уж как пить дать. Значит, это вертолет полиции штата или ФБР. В любом случае Датч не посмеет хладнокровно пристрелить его при свидетелях. Уэс Хеймер не в счет. Он-то на все пойдет, под присягой в суде солжет, чтобы прикрыть своего дружка. Они с Датчем друг за друга горой.

До сих пор лес защищал Тирни, давал ему надежное укрытие. А теперь вдруг преимущество перешло к Датчу. Он мог выстрелить прямо сейчас, а потом объяснить, что Тирни оказал сопротивление при аресте и что ему, Датчу, оставалось делать? Только стрелять на поражение. Он мог даже сказать, что Тирни напал на них, а им пришлось обороняться. В любом случае он будет мертв, а они – оправданы.

Нет, если он хочет пережить бывшего мужа Лилли, стреляющего без разбору, он должен выйти на открытое пространство, туда, где его заметят люди из вертолета, кем бы они ни были.

Тирни воспроизвел в уме карту горы и расположение двух дорог – основной и той, что шла по западному склону. Все это время он бежал от западной дороги в направлении основной. Но как далеко он успел зайти? Сколько ему еще бежать, прежде чем он доберется до шоссе? Сколько бы ни было, сумеет ли он преодолеть это расстояние, притом что у него почти не осталось сил?

Надо попытаться. Датч и Уэс сильнее, они лучше вооружены, но у него есть два крупных козыря. Внутреннее чувство ориентации. И жажда жизни.

Не давая себе передумать, Тирни поднялся на колени. Его мышцы, а особенно больная лодыжка, воспротивились даже этому. Но он заставил себя подняться и, пригибаясь, двинулся вперед чуть ли не на корточках. Он старался держаться как можно ниже и двигаться бесшумно, чтобы не выдать себя, наступив на ветку или потревожив снежную шапку.

Он надеялся, что Датч и Уэс потратят время, подползая к валуну, а когда доберутся до него, с удивлением обнаружат, что птичка упорхнула.

Оказалось, что он слишком многого хочет. Его надежде не суждено было сбыться.

– Датч, слева! – донесся до него крик Уэса.

Тирни распрямился и бросился бежать. Если это можно назвать бегом. Его ноги утопали в снегу, местами доходившем ему до пояса. Провисшие под тяжестью снега сучья цепляли его за руки, приходилось от них отбиваться. Он спотыкался о вылезающие из земли, но скрытые под снегом корни и кусты подлеска. Обледенелые ветви хлестали его по лицу.