– Они не представились. Просто напали.

– Все равно. Могут отомстить.

Могут. Это я понимал, поэтому с трудом смирил разбушевавшегося во мне зверя и поехал с Олегом. По приезде он запер меня в своем кабинете и побежал к руководству докладывать.

Потом позволил мне позвонить знакомому адвокату и попросить подъехать к нам. Помощь специалиста могла очень пригодиться.

Через двадцать минут позвонили из РОВД и потребовали объяснений. Разгонов пригласил говорившего – майора из уголовного розыска – к себе. И вот уже минут пять они орали друг на друга, не замечая меня. Моя очередь еще не пришла.

Суть требований начальника угро[27]– отдать маньяка (то есть меня) ему. Для дальнейшего следствия. Разгонов эти притязания отметал напрочь и доказывал, что я здесь ни при чем. Спор на какое-то время пресек телефон. Сначала позвонили Олегу. Сказали, что маньяк при очередной попытке нападения задержан отцом ребенка, избит и отвезен в больницу. Таким образом, с меня были сняты все подозрения.

Потом был звонок майору из РОВД. Ему доложили, что один его оперативник от полученной травмы скончался, двое – в реанимации. Пока живы.

После этого тему спора сменили. Теперь я оказался убийцей. Еще одна не очень приятная перспектива.

Ах да, с чего все пошло? Откуда маньяк-то?

… Неделю назад в городе появился некий подонок, нападавший на маленьких (5-7 лет) девочек. Он их крал, насиловал и убивал. Обычно резал горло. Когда пропала вторая девочка, милиция поняла, что это дело рук маньяка. А потом пропала дочь одного городского депутата – влиятельной шишки. И в органах начался аврал.

Круглосуточные дежурства, усиленный график, поисковые группы… Искали все – муниципалы, угрозыск, постовая служба, даже РУБОП подключили. По городу поползли слухи, родители не пускали детей в школу и сады. Все боялись.

Я о маньяке ничего не слышал – это и понятно, других забот полно. А он, оказывается, за неделю успел напугать целый город.

Дальше. Одна из групп уголовного розыска работала по факту покушений как раз в том районе, где последний раз вроде видели маньяка. И надо же такому произойти – заметили, как некий тип подошел к маленькой девочке, о чем-то поговорил и повел ее с собой.

Старший группы сообщил начальству и получил категорический приказ – брать. Живым или мертвым. Лучше живым.

Пока шло согласование, пока получали добро, маньяк и ребенок ушли. Группа начала поиск и быстро обнаружила маньяка, но одного. Решили, что ребенок куда-то спрятан на время.

Старший группы, еще раз вспомнив ориентировку, нашел несколько внешних совпадений и дал команду: «Вперед». Это была его последняя команда в жизни.

Трое оперативников попробовали взять маньяка, но тот почему-то убить себя не дал (оперативники меж собой решили забить его насмерть), а накостылял им сам. Да так, что не все пережили эту схватку. Вот и весь сказ. А теперь все расхлебывают последствия…

– Это необходимая самооборона, – доказывал Разгонов. – Они даже не сказали, что из милиции! Что он мог подумать?

– А убивать-то зачем? Что, не мог сказать?

– Ты что, майор, дураком прикидываешься? Кто кого слушает при задержании? Его бы завалили, а потом начали разбираться.

– Все равно! Он не имел права убивать сотрудников!

– Да он и не знал, что они сотрудники! Это твоя вина! Ведь сказано сто раз – представляться! Хоть в зубах держи удостоверение!..

– А работать как? Тоже зубами?!

Майор из угрозыска не сдавался. В смерти своего сотрудника он был виноват стопроцентно. Как, впрочем, и они сами – нарушили инструкцию. Но меня при большом желании он мог достать. Мол, превышение необходимой самообороны, убийство милиционера при исполнении… Мало ли возможностей у облеченного властью типа, если ему позарез нужно засадить человека за решетку?!

Я слушал их спор, постепенно ощущая, как ненадолго усмиренный зверь во мне вновь просыпается. И вот-вот выйдет наружу, лишив меня остатков самообладания и сознания. Зверю эти дискуссии о том, чего можно и чего нельзя при защите своей жизни, были не по душе. Он не хотел подыхать, и все!

– Любой суд его оправдает! – продолжал Разгонов. – Групповое нападение с целью покушения на убийство! Даже арестовывать не будут!

– Ни хрена! Он завалил моих лучших парней, а его отпустят? Никогда!

Они стояли напротив друг друга, смотрели ненавидящими глазами и доказывали каждый свое. У Олега была более сильная позиция (оперативники явно напортачили, причем сильно), но майор из угрозыска не отступал. Ему нужна моя кровь. Чтобы оплатить кровь своих людей. Он пер на рожон.

– Ну хватит! – прихлопнул я легонько по столу.

То есть я так хотел – легонько. Но вылезший наружу зверь силы не сдерживал. Столешница явственно скрипнула, вниз полетели ручки и карандаши.

Сознание ушло погулять, а хозяином стал тот самый зверь. А может, и не зверь, кто его поймет. Но он слушать спор больше не хотел.

– Ты, майор! – ударил я взглядом начальника угро. – Можешь и не вякать относительно своих мудаков! Их на рожон никто лезть не просил. Они совсем оборзели, почувствовали себя крутыми. И сроком мне не грози. Внизу ждет адвокат и двое журналистов из центральной прессы. Они вмиг раскрутят это дело по полной программе. А ты пойдешь главным дураком! И все начальство от тебя открестится! Особенно когда узнает, что настоящего маньяка ты проворонил, а своих людей на смерть отправил. Им такие проблемы не нужны. А что касаемо оперов… За такие фокусы мальчикам головы отрывают и кишки на шею наматывают! За тупость, наглость и покушение на жизнь! Понял?!

Майор молчал. Стоял как врытый, с красной от гнева и возбуждения рожей, и только разевал рот. Его сразили даже не мои слова, а мой голос. Точнее – низкочастотный рык, мало похожий на человеческую речь. Скорее так мог разговаривать тираннозавр. Если бы дожил до наших дней и выучил русский язык.

Moe внутреннее «я» разошлось в полной мере, выплескивая (к счастью, словесно) весь гнев, злость, ярость и ненависть. Оно с удовольствием пошло бы и дальше, но я не давал. Останавливал как мог.

Оставив майора приходить в себя, я повернулся к Разгонову:

– Зови адвоката. Я подаю в суд.

… Домой я попал лишь в первом часу ночи. Только не к себе, а домой к подружке. Это лучшее, что я смог придумать, когда наконец покончил с нервотрепкой в милиции.

Нинка на мою просьбу ответила согласием, только предупредила, что в понятие «переспать» вкладывает лишь буквальный смысл. Из-за тех проблем со здоровьем, которые извечно называются женскими днями.

А я на другое и не посягал – так вымотал меня этот день. Наскоро приняв душ, упал в кровать, подгреб ближе горячее девичье тело и почти сразу заснул. А во сне пережил сегодняшний день заново.