— Ну вот, это точно был кто-то из членов шайки, из ее мучителей, — попытался убедить ее Коити.

— Может, ты и прав. — Дзюнко не хотелось спорить.

— Разумеется, я прав.

— Но даже если так, я ведь чуть не забыла, что так и не узнала, кто ее убил. Разве это не безответственность с моей стороны? Почти вся Япония о них забыла, но я никогда не забуду Нацуко и Фудзикаву.

— Вот уж не считаю, что ты должна брать на себя такую ответственность… — начал было Коити, но Дзюнко непреклонно покачала головой.

На глазах у нее снова показались слезы, но она, подняв голову, удержала их и не расплакалась.

— Когда я обнаружила ее в винной лавке, в той омерзительной комнате, мне показалось, что она уже умерла. Ее жестоко избили, она напоминала сломанную куклу. Но стоило мне сказать: «Меня послал Фудзикава», как она вернулась к жизни. Его имя оказалось «дорогой жизни», и она первым делом спросила меня, жив ли он. Даже в этом мерзком углу она в первую очередь беспокоилась о нем. Точно так же Фудзикава из последних сил схватил меня за руку и умолял спасти ее. Вот такое единение связывало их. — Девушка помолчала. — Мне казалось тогда, что я прочувствовала все страдания тех, кого убили раньше. И я с чистой совестью ликвидировала убийц. Но теперь я знаю, что была не права, — на самом деле я тогда ничего не прочувствовала по-настоящему.

Дзюнко погладила его по щеке и кончиком пальца провела по шраму над бровью. Коити смотрел на нее не шевелясь.

— Я начала понимать только теперь, когда у меня есть кто-то, кто мне дорог, — прошептала она. — Кого я не хочу потерять или оставить. Только теперь я прочувствовала страх Фудзикавы и боль Нацуко, потому что теперь я ощущаю их отчаяние как свое. Вот почему я никогда не забуду их.

Она найдет убийцу Нацуко. Найдет и заставит расплатиться. Кто бы и где бы он ни был, он не уйдет от нее. Она отыщет его хоть на краю света, хоть на дне морском. Она настигнет его и расправится с ним без пощады.

Дзюнко дрожала от возбуждения и силы переживаний и чувствовала, как дрожит Коити, держа ее в объятиях. «Теперь он со мной рядом, теперь у нас будет общая цель, — думала она. — Наконец-то я стала человеком. — Проведя весь остаток ночи в объятиях Коити, она лелеяла эту мысль. — Я больше не орудие смерти. Отныне я буду сражаться как человек».

Снегопад продолжался. Наступило белоснежное предрождественское утро. Несколько человек, не подозревая об этом, открыли последнее действие драмы. Без зрителей и в полной тишине.

Макихара рассмеялся при виде Тикако, облаченной в резиновые сапоги и старый лыжный костюм сына.

— Грубиян! — фыркнула та с притворным возмущением, старательно вытягивая правую ногу из сугроба.

Снег был ей почти по колено, и от усилий она едва не опрокинулась навзничь.

— Почему бы вам не обходить сугробы стороной? — посоветовал детектив, подавая женщине руку, которую та приняла с благодарностью. — У вас замечательный лыжный костюм в стиле ретро.

— Мой сын носил его, когда еще учился в школе. — Тикако приноровилась к шагу спутника, но от усилий слегка запыхалась. — Это был первый настоящий лыжный костюм, который мы ему купили. Тогда особого выбора не было — настоящее лыжное снаряжение, которое носили наши олимпийцы, было невозможно достать, да и стоило оно немыслимо дорого. Мы решили, что для подростка это сойдет, но он, конечно, здорово возмущался.

Утром в канун Рождества вокруг было белым-бело от снега. Снегопад прекратился, но небо по-прежнему скрывали облака. Молочно-белесое небо над первозданной белизной снежного покрова смотрелось красиво и романтично, но для города, непривычного к снегу, это стало настоящим стихийным бедствием. В Токио еще работали некоторые частные линии поездов и метро, но едва ли не половина общественного транспорта встала, а дорожно-транспортные происшествия, вызванные снегопадом, вконец закупорили улицы и автострады. В результате многие люди, спешившие на работу, направлялись в метро, отчего там набилось больше народу, чем обычно.

— Прогноз обещает новые снегопады.

— Ой, надеюсь, что он не оправдается.

Пробираясь по заваленному снегом тротуару, они наконец вышли на относительно расчищенный участок. Тикако осмотрелась и увидела, что они оказались прямо перед кафе. Невысокий мужчина, видимо хозяин, усердно орудовал лопатой.

Тикако остановилась, переводя дыхание, и расстегнула куртку, чтобы вытащить карту из внутреннего кармана. Они с Макихарой должны были навестить женщину по имени Йосико Арита, и Тикако отметила маршрут прямо на карте. Они уже почти добрались. Это был тихий жилой квартал в десяти минутах ходьбы от станции «Хигаси Накано». Они рассчитывали прийти раньше, но из-за гололедицы опоздали. Было уже почти одиннадцать часов.

Йосико Арита когда-то работала вместе с Кадзуки Тадой в «Того Пейпер» и, скорее всего, была знакома с Дзюнко Аоки.

Макихара с Тикако попросили Кадзуки Таду связаться с бывшими сослуживцами из «Того Пейпер», и оказалось, что, на их счастье, там по-прежнему работала Йосико Арита, но примерно год назад она вышла замуж и теперь была в декретном отпуске. Тикако позвонила ей домой, и молодая женщина охотно откликнулась, занятая выше головы уходом за новорожденным ребенком, но оживленная и бодрая.

Тада хотел было отправиться к ней вместе с ними, но Тикако воспротивилась. У Дзюнко Аоки не было друзей в «Того Пейпер», и Йосико оказалась одной из немногих, с кем Дзюнко хотя бы изредка перекидывалась словом-другим. Несмотря на условность их приятельства с Дзюнко, Йосико могла знать о ней такое, о чем ей, возможно, не захочется говорить при Таде.

Этот парень обладал завидной памятью и припомнил все места, в которых они бывали с Дзюнко, и чем они занимались там, приводя даже такие, на первый взгляд маловажные, детали, как люди, с которыми они имели дело или просто пересекались до судьбоносного события в Хибия-парке — покушения на жизнь Масаки Когуре. Макихара составил список всех этих людей и мест и начал методичный обход. Даже исключив тех, кого посетила вчера Тикако, они не проверили еще и половины списка. Имя Йосико Арита стояло как раз посредине.

— Это должно быть здесь. — Тикако остановилась перед симпатичным четырехэтажным многоквартирным домом.

Стояла такая тишина, что слышны были мокрые шлепки от падения снега, налипшего на проводах телеграфной линии.

— Когда я звонила ей утром, она явно удивилась, что мы выбрали для визита такую погоду.

— Ну вот мы и покажем ей, насколько трудолюбива наша полиция.

Подход к дверям дома был завален снегом, и Тикако снова едва не увязла в сугробе.

Йосико Арита оказалась улыбчивой и румяной тридцатидевятилетней мамашей новорожденного младенца. Она выглядела слегка утомленной, может, от необходимости кормить ребенка каждые три часа. Тикако хорошо помнила те времена, когда она только что родила собственного сына: лейтмотивом всех бесед с такими же, как она, только что родившими подругами служила фраза: «Как хотелось бы выспаться хорошенько!»