С лестничной площадки послышался едва различимый шорох. Дофин непроизвольно напрягся. Мгновением позже за его спиной вдруг возник странный тонкий звук — равномерный монотонный писк. Дофин начал разворачиваться, одновременно нажимая на курок. Он не понимал природы звука и поэтому воспринимал его как признак возможной опасности. Дофину потребовалось не меньше секунды, чтобы понять: пищит переговорное устройство, висящее на поясе мертвого Леденца. Террорист оглянулся через плечо и увидел стоящую в двух шагах Белоснежку. Видимо, она подобралась ползком и выпрямилась во весь рост, когда запищал зуммер. Целая секунда, но благодаря этой секунде Белоснежка сохранила себе жизнь, а Дофин проиграл ее.

Он начал разворачиваться, отчего-то не сгибая рук, держа их идеально прямыми. Это было ошибкой. При развороте всем корпусом, если ствол оружия движется перпендикулярно цели, практически невозможно выстрелить точно. Нужно либо делать шаг ногой, либо опускать пистолет. Это азы. Азы, о которых Дофин напрочь забыл за своим сумасшествием. А может быть, не забыл. Может быть, у него просто не было времени опускать, а затем вновь вскидывать оружие.

Два выстрела: звонкий — «гюрзы» и похожий на плевок — «вала» — прозвучали практически одновременно. Дофин опрокинулся на спину, дернулся в конвульсиях и затих.

— Ватикан, наверх!

Девушка увидела мертвого Леденца. На поле боя она попыталась бы забрать его с собой, но не сейчас. Сейчас не было ни времени, ни сил. Внизу возились, готовясь к решительному броску, солдаты, а наверху их ждала свобода, вертолет. Им предстояло пробежать не более пятидесяти метров. Тогда они снова возьмут контроль над событиями в свои руки.

Ватикан взлетел вверх по лестнице. В этот момент снизу ударили автоматные очереди. Ватикан остановился, нажал на курок, выпустил остатки магазина, бросил автомат на ступени и вытащил пистолет.

— Последняя обойма, — сообщил он девушке.

— Больше и не нужно, — сказала она. — Бежим.

Они вломились на чердак, загаженный голубями и усыпанный пылью, прогрохотали до ближайшего окна и выскочили на крышу.

Вертолет висел метрах в десяти, чуть покачиваясь, заставляя листы кровельного железа вздрагивать и гудеть. Заметив выбирающиеся фигуры, Папаша Сильвер и Крекер направили в их сторону автоматы, но, узнав своих, замахали руками, закричали что-то. Белоснежка и Ватикан подбежали к вертолету и забрались в грузовой отсек.

Из чердачного окна начали выбираться солдаты. Вертолет боком скользнул вниз, словно собираясь грохнуться на мостовую, на уровне четвертого этажа выровнялся и пошел над домами.

Крекер повернулся к Белоснежке:

— А где Леденец и Дофин?

Та выразительно провела пальцем по шее.

— Ясно.

Похоже, блондина гибель товарищей совершенно не озаботила. Он только кивнул головой, давая понять, что принял информацию к сведению.

Пилот очень хотел сохранить себе жизнь и поэтому старался вести вертолет так, чтобы не попасть в сектора обстрела БТРов. Он проходил над самыми крышами, не поднимаясь высоко, и лишь в случае крайней нужды пересекал улицы, да и те старался выбирать поуже, поспокойнее.

Пастух, повернувшись, назвал ему конечную точку полета, и пилот закивал с усердием и выражением честнейшего парня на простоватом веснушчатом лице.

— Но сначала их надо запутать! — прокричал Пастух, указывая пальцем вниз. — Запутать!

Вертолет, круто развернувшись, ушел вправо, одолев пару кварталов, по такой же дуге понесся вверх, затем нырнул вниз, повернул влево и пошел к «Детскому миру», метров через двести вновь взял вправо и опять прогрохотал над домами.

Крекер ни с того ни с сего фальшиво запел «Из-за острова на стрежень». Папаша Сильвер усмехнулся и постучал согнутым пальцем по виску, на что блондин, на мгновение оборвав песню, растяжно протянул:

— Иди в задницу, старый.

Вертолет, завалившись на правый бок, пошел к Цветному бульвару.

* * *

У цирка, во дворике, приткнулся инкассаторский броневик с зеленой полосой на борту. В кузове сидели трое штатских и Близнец. Тут же стояли сумки со взрывчаткой.

Услышав нарастающий рокот вертолетных винтов, Шептун, занявший место водителя, улыбнулся и, обернувшись к Близнецу, сказал:

— Молодцы, я так и знал, что все получится. Честное слово.

Вертолет завис над верхушками деревьев.

— Здесь, — сказал Пастух.

— Я не смогу сесть, — покачал головой пилот. — Слишком узко.

— Без тебя знаю, — ответил Пастух. Выбравшись из кресла оператора, он вынул из кобуры пистолет и приставил к голове пилота. — Послежу, чтобы ты глупостей не наделал, — сообщил вполне доброжелательно, как озорному мальчишке. — Выгружайтесь, ребята.

Крекер моментально сбросил вниз трос, соскользнул сам, приткнулся у чугунной ограды сквера с автоматом в руках. За ним спустился Папаша Сильвер, затем Бегемот. Толстяк категорически отказался от предложения спустить его, обвязав тросом.

Он улыбнулся немного смущенно и качнул головой.

— Нет, спасибо, могу и сам. Руки же у меня здоровые. И лекарство подействовало. Почти не больно уже…

Больно было, и очень, но Бегемот понимал: ребятам сейчас не до его страданий.

Чубчика пришлось опускать медленно, аккуратно.

А с Неглинки и Рождественки уже доносился гул мощных двигателей.

Папаша Сильвер погрузил Бегемота в броневик и подмигнул.

— Камушки-то не потерял?

Тот похлопал рукой по карману.

— На месте, — ответил победно.

— Ну и лады.

Приняв Чубчика, Сильвер также отнес его в кузов, уложил аккуратно у стены. А по тросу, словно темные грузики, скользили черные фигуры — Ватикан и Белоснежка. Перебежав через улицу, они нырнули в машину, перевели дух.

* * *

Пастух подмигнул пилоту:

— Подожди десять секунд, и можешь улетать.

— Хорошо, — ответил тот.

— Не дрейфь. — На губах Пастуха появилось слабое подобие улыбки. — Подумай сам: зачем нам тебя убивать? — Он ухватился за трос и легко выскользнул в голубовато-серый, цвета вечернего неба, дверной проем.

Пилот перекрестился, мысленно поблагодарив бога. Ровно через десять секунд вертолет взмыл вверх.

Из узких улочек уже показались острые морды БТРов. Машины споро катили к Цветному бульвару.

— Наши друзья уже здесь! — заорал Крекер.

Боевики начали расстегивать сумки, вытаскивать взрывчатку, спокойно и собранно узкими полосками изоленты приматывать пластитовые шашки к телу.

— Ты закончил? — Пастух взглянул на Крекера.

— Сейчас. — Тот цеплял последний брикет к голени. — Все! Готово!