Саша затравленно огляделся. Генералы, полковники, сидят тут, смотрят на него. Гладкие, с ромбами, со шпалами… Их бы сейчас туда, в снег, в овраг, машины на плечах вытаскивать… Стратеги… Довели страну… Допустили Гитлера до Москвы… Сказать бы им все, что он о них думает…

– Я спрашиваю, кто вам поручил вести роту?!

И этот! Прославленный полководец – тоже ведет допрос.

– Ну! – повысил голос Жуков.

– Родина поручила, товарищ генерал армии, – прохрипел Саша.

Все молчали. И генералы, и полковники.

Жуков не спускал с Саши пристального взгляда.

– Вы член партии?

– Беспартийный.

– Как оказались в Пронске?

– Рота должна была доставить груз в Узловую, в тылы Двести тридцать девятой дивизии. Встретился капитан с бойцами, сказал, что дивизия в окружении. Что делать? Немецкие танки движутся на Михайлов и Скотин. Единственная дорога для нас была между Михайловом и Скопином.

– Разве там есть дорога?

– Есть грейдер.

Жуков наклонился к карте:

– Здесь ничего не обозначено.

– Дорога строилась перед войной, не закончена. Успели пройти грейдером. На карте, конечно, нет.

– А вы откуда знали про грейдер?

– Работал на строительстве этой дороги.

– Можете показать?

Саша наклонился к карте. С пилотки упала капля, снег таял в тепле.

– Разрешите снять головной убор, а то карту замочу.

– Снимайте.

Саша сунул пилотку под мышку, снова наклонился к карте:

– Вот по этим населенным пунктам: Дурное, Грязное, Малинки, Хитрованщина.

Жуков подвинул карту начальнику штаба.

– Перенесите на свою карту, произведите рекогносцировку. – Повернулся к Саше. – В каком состоянии дорога?

– Мы прошли с лопатами. А если со снегоочистителем, то проехать легко.

– Сколько шли?

– Двое суток. Ночами. Днем боялись воздуха.

– Ночи теперь длинные, – задумчиво проговорил Жуков. – Потери?

– Есть раненый, обмороженные. Прошу оказать медицинскую помощь. – Саша оглянулся на особиста. – Хотя гражданин майор назвал нас преступниками, но преступники тоже имеют право на медицинскую помощь.

– Помощь будет оказана, – сказал Жуков, – а вы знаете фамилию командира Двести тридцать девятой дивизии?

– Не знаю.

– Полковник Мартиросьян!

Поднялся командир Двести тридцать девятой дивизии, молодой красивый армянин.

– Полковник Мартиросьян, ваша авторота?

– Разрешите доложить, товарищ генерал армии, в наше распоряжение шла отдельная авторота подвоза. Однако дивизия уже вела бой с окружавшими ее превосходящими силами противника и 27 ноября, закопав в лесу тяжелое оружие, прорвала кольцо окружения и пришла сюда, в район Большое село. Прибыть в окруженную дивизию авторота не могла. Есть основания думать, что это именно та самая авторота.

– Откуда у вас такие основания?

– Так получается по совпадению всех обстоятельств, товарищ генерал армии. И если вы мне позволите сказать…

– Говорите!

– Если вы мне позволите сказать, товарищ генерал армии, – повторил Мартиросьян, – то движение этой роты в Пронск в коридоре между двумя атакующими танковыми колоннами противника считаю мужественным выполнением своего воинского долга.

– Вот как, оказывается, – усмехнулся Жуков. – Ладно, садитесь! Красноармеец…

– Панкратов, – подсказал особист.

– Панкратов… В карте разбираетесь. Где учились?

– На автодорожном факультете Московского транспортного института.

– Инженер, значит… А почему рядовой?

– Так получилось.

– Есть документ об образовании?.. Покажите!

Саша расстегнул шинель, из кармана гимнастерки вынул сложенное вчетверо свидетельство, положил на стол. Деваться некуда! Черт с ними, пусть знают. Дальше фронта не зашлют.

Жуков прочитал первую страницу, перевернул… Саша не отрывал от него взгляда… Сейчас дойдет до строчки: «Дипломный проект не защитил ввиду его ареста…» Дошел! Поднял глаза на Сашу… Смотрит… Опять читает, опять смотрит…

– В комсомоле были? С какого года?

– С двадцать пятого.

Жуков опустил глаза к свидетельству:

– Тут обозначен зачет по военному делу…

– В институте была высшая вневойсковая подготовка.

Жуков повернулся к Голикову:

– У нас инженеров не хватает, а у вас они тут ходят в простых шоферах.

Голиков мог бы сказать, что об этой автороте он ничего не знает и шофера этого видит впервые. Но он был опытный чиновник и понимал – в такой ситуации возражать нельзя. Жуков прав: так использовать инженерные кадры – непорядок, за непорядок кому-то надо выговорить, кому именно, не имеет значения.

Жуков взял у Саши красноармейскую книжку, передал начальнику штаба и, смотря в свидетельство, продиктовал:

– Запишите дополнительные данные: окончил автодорожный факультет в 1934 году. Свидетельство номер сто восемьдесят шесть дробь тридцать четыре… Записали? Составьте аттестацию на присвоение звания военного инженера третьего ранга, я ее сейчас утвержу.

Вернул Саше свидетельство.

– Поздравляю с присвоением звания военинженера третьего ранга.

– Спасибо, товарищ генерал армии.

– Работайте, воюйте, служите Советскому Союзу.

Саша козырнул:

– Есть служить Советскому Союзу!

Утром 6 декабря советские войска перешли в контрнаступление и, несмотря на сильные морозы и глубокий снег, отбросили противника на 150–200 километров от Москвы.

По радио гремела бравурная музыка, каждые полчаса передавали сообщения о стремительном продвижении немецких войск, о занятых городах, сбитых самолетах, сотнях тысяч пленных: «Советские войска так бегут, что мы едва за ними поспеваем». Эмигрантские газеты ликовали: «Настало наше время». Мережковский и Зинаида Гиппиус благословляли немцев на «крестовый поход».

Германия победит Россию так же молниеносно, как победила другие страны Европы. Что же будет с ним, с Шароком? Успеет ли Берия уничтожить документы своего ведомства? Если не успеет, значит, немцы у себя в тылу, в Париже, обнаружат господина Привалова – советского шпиона. Даже если документы будут уничтожены, захватят сотрудников НКВД, те, спасая свою шкуру, выдадут его. В обоих случаях виселица ему обеспечена.