— Священник обязательно должен быть протестантским, — требует Нед, вопросительно глядя на меня.

— Конечно, — соглашаюсь я. Я уже полностью определилась со своими религиозными предпочтениями.

— И я сама буду вашей свидетельницей, — добавляет Джейн.

— Но вообще-то по правилам свидетелей должно быть двое, — говорит Нед.

— Кому мы можем довериться? — спрашиваю я.

— Может быть, одной из твоих горничных?

— Видимо, так и придется сделать. Госпожа Коффин не умеет держать язык за зубами, а вот госпожа Ли — женщина благоразумная и преданная. Я, пожалуй, попрошу ее. Но только в самый последний момент.

— Хорошо. И как только ты дашь мне знать, я отправлю слуг из дома, — обещает Нед.

— Я не могу поверить, что это происходит на самом деле и что мы наконец поженимся, — говорю я. Счастье переполняет меня, и оно тем более ценно, что завоевано с таким трудом.

— Это ответ на все мои молитвы, — заявляет Нед и прижимает меня к груди.

Путешествие было изматывающим и казалось бесконечным: Кейт счет потеряла гостиницам и монастырским гостевым домам, в которых они останавливались. Понтефракт, Ноттингем, Тамуорт, Вустер, Глостер, Монмут и еще великое множество небольших городков и деревень — все это слилось в одно целое. Девушка чувствовала себя такой несчастной, а тоска по дому так грызла ее, что она почти не обращала внимания на красивые ландшафты, шпили соборов или горы Уэльса вдали, которые с каждым днем были видны все отчетливее. Один человек, имея смену быстрых лошадей, мог бы покрыть это расстояние меньше чем за шесть дней, но поскольку их с Уильямом сопровождала целая свита слуг, а также немало телег и вьючных лошадей, тащивших их вещи, дорога заняла в два раза больше времени. И ее молодой муж, несмотря на новообретенные богатства, всю дорогу ворчал, что ему приходится тратить уйму денег на ночевки и размещение людей. Он сам с удовольствием спал бы под живой изгородью, завернувшись в плащ, сердито говорил Уильям жене, намекая на то, что во всем виновата она. Как печально, что ей пришлось связать свою жизнь с таким непривлекательным человеком — жадным, ворчливым да еще вдобавок угрюмым: муж говорил с Кейт только в крайнем случае, если в этом возникала необходимость.

Ну и пусть, утешала себя Кейт. Зато с ней была Мэтти, а уж Мэтти могла переговорить всю Англию!

Но Англия уже осталась позади, они пересекли могучую реку Северн и оказались в Уэльсе, в этой незнакомой, чужой земле, где дочери Ричарда теперь предстояло жить. И до чего же бедная это была земля! Сразу бросалось в глаза, что здесь недавно шла война. В сельской местности повсюду были видны разрушенные дома и замки; покоренные города лежали в руинах, и никто даже не собирался их восстанавливать. Люди тут были худые, смотрели ненавидящими глазами, а на пустых полях щипал травку немногочисленный тощий скот.

— Это все последствия восстания Оуэна Глендура,[63]— сказал вдруг Уильям, подводя своего коня к коню Кейт, когда они проезжали мимо разрушенного и разграбленного монастыря, который стоял теперь пустой и почерневший. — Это была смелая попытка завоевать независимость, но она привела к тому, что Уэльс теперь лежит в руинах. А после того как Генрих Четвертый подавил восстание, все английские короли принимали меры к тому, чтобы Уэльс уже больше никогда не смог взбунтоваться против их правления. Они были исполнены решимости преподать валлийцам суровый урок, чтобы те хорошенько запомнили: мятеж ведет только к разрушениям и несчастьям.

— Но восстание Глендура случилось давно, — ответила Кейт, потрясенная тем, что представало ее взору.

— Восемьдесят лет назад. Но он объединил Уэльс. Валлийцы — гордые люди и не хотят никому подчиняться. Они просто ненавидят англичан. Но они заплатили немалую цену за свое сопротивление.

— Как они живут? — поинтересовалась Кейт.

— Нищенски. Только не пытайся проявлять по отношению к ним благотворительность, когда станешь хозяйкой Раглана. Благодарности все равно не дождешься. — Губы его сложились в суровую линию. — И никогда не выходи за пределы замка без моего разрешения и вооруженного эскорта. Здесь опасно. Не дай бог, захватят тебя в заложницы — король мне этого никогда не простит. Но даже если тебя не похитят те, кто хочет скинуть своих лордов и господ, тут по пустошам и болотам бродят банды бездомных — они насильничают и убивают, не задумываясь. Так что внемлите моему предупреждению, миледи!

К вечеру десятого дня пути они наконец увидели вдалеке замок Раглан. Он действительно производил сильное впечатление: громадная неприступная крепость красновато-золотистого камня, занимающая господствующее положение на широко раскинувшейся холмистой местности.

— Посмотри туда! — выкрикнул вдруг Уильям. Никогда еще Кейт не видела его таким оживленным. — Впереди Раглан! Мы почти приехали. — Его люди издали радостные крики.

Разговорившись по такому случаю, муж рассказал ей, что замок был построен пятьдесят лет назад его дедом, честолюбивым, но преданным короне валлийским джентльменом по имени Уильям ап Томас. Отец Уильяма, знаменитый граф Пембрук, перестроил замок в особняк и сделал свой дворец неприступным.

— Ему нужен был оплот, который символизировал бы его власть, — пояснил Уильям. — И Раглан до сих пор остается таким символом.

— А каким образом у вашего отца появилось имя Герберт? — отважилась спросить Кейт, надеясь, что, проявив интерес, сумеет завязать продолжительный разговор.

— Он сам выбрал себе его, — сказал Уильям. — Он считал, что для него будет выгоднее называться на английский манер. После этого валлийцы прозвали его Черным Уильямом. Но отца это мало волновало. Он был до мозга костей человеком короля.

Они приближались к лесу. Подъездная дорога вела по редколесью к узорчатой, с бойницами стене у ворот, и теперь Кейт увидела: то, что в лучах вечернего солнца показалось ей красноватым камнем, на самом деле было смесью пурпурного и коричневого цветов. Замок был громадный и устрашающий, окруженный мощной куртиной с шестью могучими шестигранными башнями, и над всем этим возвышался неприступный донжон. Здесь она точно будет в безопасности. Вряд ли хоть кому-то по силам пробить такую оборону.

— Это Желтая башня, — пояснил Уильям, проследив направление ее взгляда и показывая на башню меньшего размера, высокую и восьмиугольную; она уверенно стояла за пределами стен слева от них, окруженная широким рвом. — Эта башня была построена как оборонительное сооружение, но в ней есть просторные комнаты, в которых могут размещаться гости. А в тех помещениях, что слева от ворот, где ты видишь высеченные в камне щиты, — наши покои. Они великолепно убраны.