– Хорошо, я согласен. Что еще?

– Я также распорядился, чтобы Кимберли Нортон вывезли из Японии в Штаты как можно быстрее. Это должно произойти в течение ближайших двадцати четырех часов.

– Посылаем предостережение Гото, верно?

– Только отчасти. Самое простое объяснение заключается в том, что нам известно о ее пребывании в Японии, она американская гражданка и потому…

– У меня тоже есть дети. Согласен. Сбереги благочестие для церкви, Джек, – распорядился Дарлинг с улыбкой. – Как это произойдет?

– Если она согласится уехать, ее отвезут в аэропорт и отправят в Сеул. Там для девушки будет приготовлена одежда, новый паспорт, билеты в первом классе для нее самой и сопровождающего, который ее встретит. Оттуда после пересадки Кимберли Нортон вылетит самолетом корейской авиакомпании «КАЛ» в Нью-Йорк. Мы поместим ее в отель, дадим прийти в себя и постараемся получить всю возможную информацию. Ее родители прилетят из Сиэтла, мы объясним им, что нужно хранить молчание. Девушке понадобится, по-видимому, помощь психиатра – нет, скорее, обязательно понадобится. Это поможет и в сохранении молчания. ФБР готово на помощь. Ее отец – полицейский, так что он окажет нам содействие. – Звучит хорошо, подумал Райан.

Президент кивнул.

– И что тогда мы скажем Гото?

– Вы сами должны принять решение, господин президент. Я бы порекомендовал пока воздержаться. Давайте сначала подробно побеседуем с девушкой. Скажем, в течение недели, и затем наш посол нанесет обычный визит вежливости и передаст ваши пожелания успеха новому главе японского правительства…

– И при этом вежливо поинтересуется, как отреагируют его соотечественники, если узнают, что такой отъявленный националист долгое время спал с белокурой американской девушкой. А после этого протянем ему маленькую оливковую ветвь примирения, правда? – Дарлинг понял все удивительно быстро, с одобрением подумал Райан.

– Да, сэр, такова моя рекомендация.

– Очень небольшая, – сухо заметил президент.

– В данный момент это всего одна оливка, – улыбнулся Райан.

– Согласен, – снова кивнул Дарлинг и тут же добавил, уже более резко:

– А теперь ты, наверное, скажешь, какую оливковую ветвь предложить?

– Нет, сэр. Может быть, я проявил излишнюю настойчивость? – спросил Джек, понимая, что зашел слишком далеко.

Дарлинг с трудом удержался от того, чтобы извиниться перед своим советником по национальной безопасности за резкий тон.

– Знаешь, Джек, а ведь Боб был прав, когда говорил о тебе.

– Извините?

– Боб Фаулер, – пояснил Дарлинг и сделал жест в сторону кресла, приглашая Райана сесть. – Когда я тогда разговаривал с тобой, ты здорово меня достал.

– Тогда у меня просто не оставалось сил, сэр, помните? – Сам Джек не мог забыть случившегося. До сих пор его преследовали кошмары. Он вспоминал, как сидел в Национальном центре боевых операций, отдавая команды и говоря, что нужно предпринять, но, когда начинались кошмары, ему казалось, что никто не видит и не слышит его, а по «горячий линии» поступают все новые и новые сообщения, приближающие его страну к грани войны, которую он по сути дела сумел предотвратить. Подлинные события того памятного времени так никогда и не стали достоянием средств массовой информации. Может быть, к лучшему. Все, кто принимали в этом участие, знали о происшедшем,

– В то время я не понял, что он имел в виду. Короче говоря, – Дарлинг поднял руки над головой и потянулся, – когда тем летом случилась та катастрофа, мы с Бобом кое-что обсудили в Кемп-Дэвиде. Он рекомендовал тебя на эту должность. Ты удивлен? – спросил президент с лукавой улыбкой,

– Да, очень, – тихо признался Райан. Арни ван Дамм не обмолвился об этом ни словом. Интересно почему? – подумал Джек.

– Боб сказал, что на тебя можно положиться в критической обстановке, что ты хладнокровный сукин сын. Он также добавил, что в остальное время ты самодовольный и упрямый ублюдок. Да, Бобу Фаулеру в этом не откажешь, он превосходно разбирается в людях. – Дарлинг замолчал, давая Райану возможность оценить сказанное. – Ты способен найти выход даже в ситуации, которая кажется безвыходной, Джек. Сделай мне одолжение – себе тоже – и запомни, что сегодня ты зашел без моего разрешения слишком далеко. Есть какие-то пределы для инициативы, понимаешь? У тебя ведь опять произошла стычка с Бретом?

– Да, сэр. – Джек кивнул подобно школьнику. – Совсем небольшая.

– Старайся не давить на него слишком уж сильно. Он мой государственный секретарь.

– Понимаю, сэр.

– Ты готов к поездке в Москву?

– Кэти ожидает ее с таким удовольствием, – ответил Райан, довольный, что президент сменил тему, и с удовлетворением отмечая, как умело тот провел такой непростой разговор.

– Буду рад новой встрече. Твоя жена очень нравится Энн. Что-нибудь еще?

– Пока все.

– Ну что ж, Джек, спасибо за правильные действия, – произнес Дарлинг, стремясь закончить разговор на примирительной ноте.

Райан вышел из Овального кабинета через восточную дверь, миновал комнату Рузвельта (Тедди Рузвельта) и направился к своему кабинету. По пути он заметил, что Эд Келти снова приехал и работает у себя за столом. Интересно, когда произойдет вот это, подумал Райан и вспомнил, что президент, пусть и довольный событиями сегодняшнего дня, все еще будет вынужден заняться этим скандалом. Еще один дамоклов меч, сказал себе он. Райан понимал, что на этот раз подошел к самой границе дозволенного, а его задача заключается в том, чтобы облегчать деятельность президента, но не затруднять ее. Главе государства приходится заниматься не только международными проблемами, иногда внутренняя политика затрагивает столь чувствительные вопросы, что ему хочется отложить их решение на годы, какими бы насущными они ни являлись.

Неужели Фаулер говорил обо мне? Проклятье.

* * *

Они знали, что сейчас самое безопасное время для выполнения задания. Гото выступал по телевидению со своей первой речью в качестве премьер-министра, и, каким бы ни было ее содержание, можно не сомневаться, что сегодня вечером он не приедет к своей юной любовнице. Может быть, успешно выполненное задание станет интересным и полезным контрапунктом по отношению к выступлению нового главы правительства, чем-то вроде ответа со стороны Америки. Такая мысль нравилась обоим оперативникам.

Джон Кларк и Динг Чавез в назначенный час обходили квартал, глядя через полную людей улицу на ничем не примечательное здание. Все они похожи одно на другое, подумал Джон. Может быть, кому-то и придет в голову, что кричащий фасад или башня в деловом квартале явится более удобной маскировкой, а может, и нет. Скорее всего, это вызвано отсутствием интереса. Из подъезда вышел мужчина. Левой рукой он снял темные очки, и этой же рукой дважды провел по затылку, приглаживая волосы, затем пошел прочь. Номури знал, где находится здание, в котором живет Ким Нортон, но до сих пор от него не требовалось выяснять расположение ее комнаты. Выходить на нее так близко было рискованно, но поступил приказ пойти на риск, и теперь, подав условный сигнал, он направился к тому месту, где оставил свою машину. Через десять секунд Номури исчез в толпе, словно растворился в массе людей на тротуаре. Для него это просто – он ничем не отличается от окружающих. Дингу тоже несложно. С его худощавым телосложением, черными блестящими волосами и смуглым лицом он на расстоянии почти сливается с толпой. Да и стрижка, на которой настоял Кларк, тоже помогала. Сзади он казался просто еще одним прохожим, идущим по тротуару. Это может оказаться полезным, подумал Кларк, чувствуя себя еще более заметным, особенно в такой момент.