Лесной пожар в малайских джунглях редкость. Его можно вызвать, только если пустить в дело срубленные деревья и срезанные лианы, которые предварительно, дней на десять, надо оставить сохнуть на солнце на открытом месте. Деревья по обеим сторонам просеки гореть не будут: они для этого слишком влажны — только опалятся и почернеют.

Приблизительно через две недели после нашего возвращения с Горы Духов все для пожара было совершенно готово. Мы ушли из кампонга на пески и там разложили костры и сухие травы с таким расчетом, чтобы огонь хорошо занялся. В тропиках на закате солнца всегда поднимается свежий ветерок: на него-то мы и рассчитывали, полагая, что он раздует наш пожар и погонит его по просеке между двух зеленых стен.

Первые огоньки начали посылать свои искры дальше и дальше с каждым порывом ветра, и наконец пламя с ревом взвилось в вышину деревьев и помчалось вдоль просеки, как по трубе. Языки пламени лизали все, что попадалось им по дороге, и скоро все было выжжено, словно выметено вдоль всей просеки, между почерневшими стволами колоссальных деревьев, а земля была совсем черна и занесена золой.

Опять кампонгу было не до сна в эту ночь. Для него, казалось, вся жизнь началась с того дня, как мы вырубили просеку! Туземцы больше не боялись Горы Духов: они были уверены, что я огнем выгнал всех демонов из джунглей. На рассвете я разослал людей группами по всем направлениям, чтобы осмотреть сети и приготовить клетки. Успех наш превзошел самые смелые ожидания.

Из сорока ловушек, расставленных нами, в шестнадцати мы нашли добычу: попались два тигра, три леопарда (один черный и один пятнистый), один тапир, три медведя, два бинтуронга, два кабана, одна бабирусса[42] и две лани. Кабанов и ланей мы пустили на корм хищным зверям. Тигры и леопарды так безнадежно запутались в сетях, что их ничего не стоило связать и посадить в грубые клетки, с тем чтобы в кампонге пересадить в лучшие. В одну из ям провалился носорог, и его было труднее всех остальных животных доставить в кампонг. Трудность заключалась в том, что у нас не было ни слонов, ни буйволов, чтобы вытащить клетку вверх из ямы, в которую мы ее спустили на катках. Я устроил ворот, прикрепил его к двум деревьям и, употребляя вместо катков бревна, в конце концов вытащил клетку с запертым в ней носорогом наверх.

Потом пришлось соорудить нечто вроде грубых розвальней и по специально расчищенному пути отвезти клетку в кампонг. Тридцать пять туземцев работали в течение трех дней над тем, чтобы доставить ее туда. Там приготовлялся плот, чтобы всю добычу перевезти в куалу Тренганы.

Все мои приготовления к отъезду из кампонга уже были завершены, когда ко мне прибыл старейшина Камаманского округа с известием, что там появился огромный тигр и наводит ужас на окрестности. Он умолял меня прийти и избавить их от этого чудовища. Тигр устраивал набеги на кампонг и уносил кур, уток и даже быков, но пока еще не трогал туземцев, которые с трепетом ожидали своей очереди. Как ни старались, они никак не могли увидать животное: только находили его следы да убеждались в результатах его посещений. С обычным суеверием они решили, что это дух, и были прямо в панике от его нашествий. Слава о моей победе над Горой Духов разнеслась далеко кругом, и репутация моя как пауанга была непоколебима. Вся надежда была на меня, я должен был освободить кампонг от этого ужаса. Помимо этого, я не мог воспротивиться желанию поймать еще один хороший экземпляр тигра. На тигров всегда спрос. Тут, очевидно, был особенно интересный тигр, и я решил заняться им.

Я оставил все наставления, как перевезти моих животных, и отправил даяков с Тунку-Юсупом в Тренгану.

Чуая и Тая я взял с собой и отправился со старейшиной в его кампонг. Он находился в пяти днях пути вверх по реке, в местности, носившей название «Оловянный Холм». Прибыв в кампонг, мы были окружены туземцами, которые смотрели на меня, широко открыв глаза, с каким-то благоговением. Я узнал от них, что тигр продолжал свои ночные посещения, несмотря на то что они разводили костры вокруг кампонга. Он был, конечно, духом; никто, кроме пауанга, не мог бы справиться с ним.

Скоро весь кампонг был за работой: плели сети, ставили западни и мазали пальмовые листья птичьим клеем. Вокруг загона, где помещались быки, я велел выстроить ограду из ратана, усаженную наверху острыми шипами. Листья, смазанные птичьим клеем, разложены были кругом нее на пространстве в двадцать пять футов. Внутри я расположил сети так, чтобы тигр, если бы он миновал птичий клей или перескочил через ограду, неминуемо попал в них.

На пятую ночь после моего прибытия в кампонг, часов в десять вечера, когда вся жизнь уже затихла, козлы, которых я держал для приманки, начали беспокоиться, блеять и вообще производить страшный шум. Потом вдруг наступило полное молчание. Затем какой-то треск, грохот, страшный рев и рычание взбешенного зверя, в котором были и гнев и страдание. Потом опять треск, громче первого, вопли женщин и проклятия мужчин. Со всех сторон во мраке сбегались туземцы. Появились факелы. Кто-то подбежал ко мне с криком: «Туан, скорей, тигр разрушил дом!..»

Мы все побежали к указанному месту; это оказалось правдой: тигр сломал подпорки хрупкого туземного шалаша. Женщины и дети с криком убегали во все стороны. Вдруг вспыхнул язык пламени, и в пять минут от шалаша ничего не осталось. При зареве пожара я увидел страшного зверя, — он был придавлен упавшими столбами, свободны были только его морда и грудь. Спина его наверно была переломлена, его рев страшно было слышать. Нечего было и думать поймать его живьем, можно было только прекратить агонию несчастного животного. Я быстро выпустил в него три пули и убил его.

Туземцы были вне себя от возбуждения. Я был готов ко всему, опасаясь, что кто-нибудь из них станет жертвой внезапного помешательства, свойственного малайцам и выражающегося в потребности самоубийства. Но, к счастью, возбуждение постепенно улеглось, и после того как я убедился, что все успокоились, приказал вытащить тигра из-под развалин дома. Шерсть на нем почти совсем обгорела, на голове была широкая рана от пули. Листья, смазанные птичьим клеем, прилипли к его морде так, что он был как бы