— Твоя мать сказала, что Дитц приезжал сюда после смерти отца. Но, очевидно, он ничего не нашел, раз мы нашли книгу. — И Малоун понял, что это значит. — Поэтому он действительно отправился в Антарктиду, так ничего и не поняв.

Кристл покачала головой.

— Но у него были дедушкины карты.

— Ты же их видела. На них нет ни одного географического названия. Как ты и сказала в Ахене, такие карты бесполезны.

— Но у него были заметки деда, там есть информация.

Малоун показал на книгу, лежавшую на промасленной ткани:

— Твоему отцу нужно было это, чтобы знать то, что знал Херманн.

Коттон все еще никак не мог понять, почему военно-морской флот согласился на такую авантюру. Что же такого им пообещал Дитц Оберхаузер? На что они надеялись, что пытались найти?

Он почувствовал, что начинает замерзать. Посмотрел на обложку книги. Тот же символ, что и на книге, найденной в гробнице Карла Великого, был отпечатан на форзаце.

Бывший сотрудник секретной службы, а сейчас книготорговец опустился на корточки. Он наконец нашел ключ к загадке Карла Великого. Форма, размер и цвет фолианта совпадали с теми двумя, что он видел в руках сестер. Внутри был все тот же странный шрифт, но тут была и расшифровка.

— Те странные завитушки — буквы, — сказал он, заметив, что на каждой странице был объяснен способ перевода неизвестного ему алфавита на латынь. — Это расшифровка языка небес.

— Мы можем это сделать, — задумчиво произнесла Кристл.

— Что ты имеешь в виду?

— У мамы есть отсканированная электронная версия книги Карла Великого. Год назад она наняла нескольких лингвистов, и те попытались ее расшифровать. Конечно, у них ничего не вышло, они даже не нашли аналогов среди всех известных мировых языков. Тогда же страницы книг были отсканированы. Вчера мама отдала мне эти электронные изображения. У меня есть программа перевода. Все, что нам нужно сделать, — это отсканировать эти страницы и загрузить программу.

— Еще скажи мне, что у тебя с собой есть ноутбук.

Кристл кивнула.

— Мама привезла его из Рейхсхоффена. Вместе со сканером.

Наконец-то. Хоть что-то пошло правильно.

* * *

Стефани мало чем могла помочь своему напарнику. Дэвис и его противник скатились ниже, в самый дальний угол бассейна, на восемь футов ниже ее.

Дэвису удалось сбросить с себя мужчину, вскочить на ноги и теперь пытался отрезать ему путь к отступлению. Похоже, его противник растерялся, поняв, что деваться ему некуда.

Дэвис сбросил пальто. Мужчина принял вызов и сделал то же самое.

Нелл хотела остановить драку, но поняла, взглянув на Дэвиса, что этого он ей никогда не простит. Ей оставалось лишь наблюдать. Мужчина выглядел лет на сорок против шестидесяти Дэвиса. Но гнев и одержимость могли уравнять их шансы.

Эдвин со всей силы ударил своего противника в челюсть, послав того на белую плитку пола. Стефани услышала неприятный хруст, усиленный эхом пустого бассейна. Мужчина немедленно вскочил и напал сам, ударив Дэвиса ногой в живот.

Она слышала, как Эдвин охнул.

Подойдя поближе, Стефани увидела, как мужчина с легкостью нарезал круги вокруг Дэвиса. Неожиданно он выбросил кулак, попав ее напарнику в грудь.

Дэвис, потерявший равновесие, поскользнулся на плитке и успел только поднять руку для ответного удара, как тут же получил сильный удар ребром ладони по адамову яблоку. Как ни странно, он остался на ногах, но следующий его удар не достиг цели. Горделивая ухмылка заплясала на лице мужчины.

Дэвис упал на колени, наклонился вперед, как будто моля о пощаде, его руки бессильно опустились вниз. Противник был уже наготове. Она слышала, как Эдвин пытается восстановить дыхание. От страха у Стефани пересохло в горле. Мужчина подошел ближе, видимо намереваясь нанести решающий удар. Но тут, совершенно неожиданно, Дэвис поднял голову и направил тело вперед.

Стефани услышала треск кости — видимо, ее напарник сломал своему противнику ребра. Тот не смог устоять на ногах и, резко вскрикнув, упал на плитку. Еще один крик боли и гулкий стук.

Дэвис вскочил на ноги и повторил удар.

Кровь потекла из носа его поверженного соперника, окрашивая в ярко-красный цвет белые плитки пола. Дэвис продолжал избивать человека, бессильно лежавшего на холодном полу.

— Эдвин, — позвала его Стефани.

Кажется, он ее не слышал.

— Эдвин! — закричала она.

И только тогда он сумел остановиться, продолжая тяжело и хрипло дышать.

— Все кончено, — сказала она.

Дэвис наградил ее убийственным взглядом и, вздохнув, отошел от поверженного противника. Но минуту спустя поскользнулся на залитой кровью плитке и упал. Попытался встать, но мгновение спустя опять упал на грязный пол.

Оссэ

03.00

Кристл достала ноутбук из своей дорожной сумки. Они с Малоуном вернулись в гостиницу, никого не слыша и не видя. Снаружи начал идти снег, ветер раскручивал его в пушистые маленькие смерчи. Кристл включила машину, затем достала ручной сканер и подсоединила его к одному из USB-портов.

— Это должно занять некоторое время, — произнесла она. — Не самый быстрый сканер.

Коттон держал в руках книгу, найденную в монастыре. Он уже пролистал ее — и убедился, что на ее страницах содержался полный перевод каждой буквы языка небес на его латинский аналог.

— Ты понимаешь, что он не будет точным, — сказала Кристл. — У некоторых слов могут быть двойные значения. Может не найтись соответствующей латинской буквы или звука. Что-то в этом роде.

— Твой дед это сделал, — твердо сказал Малоун.

Кристл посмотрела на него со странной смесью раздражения и благодарности:

— Я могу сразу перевести книгу на английский или немецкий. Правда, не знаю, что из этого получится. Я никогда не была уверена до конца, можно ли верить деду. Несколько месяцев назад мама позволила мне посмотреть записи отца и деда. Но в них так мало информации… Мне и тогда было ясно, что она припрятала то, что считала наиболее важным. Например, карты и книги из гробниц Карла Великого и Эйнхарда. Поэтому я всю жизнь гнала от себя мысль, что мой отец был пустым романтиком, а дед — свихнувшимся ученым, повернутым на идее сверхчеловека и существовании сверхцивилизации.

Малоун был явно удивлен такой откровенности. Очень непривычно — и подозрительно.

— Ты видел все те памятные нацистские штучки, которые коллекционировал дед. Он был одержим. Странно то, что дед не покончил жизнь самоубийством после падения Третьего рейха, хотя казалось, что он сожалел, что не погиб вместе с ним. В конце своей жизни он был крайне озлоблен. Потеря ума стала для него почти благословением и спасением его души.