Знакомиться с девушками в реальном мире – нехорошо. Особенно при наличии любимой жены. Это в виртуальности романчики простительны.

А еще нелепо знакомиться в очереди за картошкой.

– Два лимона, – сказала девушка.

Я поймал себя на том, что изучаю ее с любопытством. С совершенно неуместным. И что мне нравится ее покупка. Она обязана была купить два ярко-желтых лимона, а не два кило грязненькой картошки и кочан капусты! Теперь можно представить ее, сидящей в кресле, обязательно под торшером, пьющую чай с лимоном и читающую… нет, уже не справочник, а какой-нибудь хороший роман. Серьезный, настоящий, а не беллетристику.

Или – как девушка нарезает лимон ломтиками, посыпает сахаром и кофе, разливает в крошечные рюмочки коньяк и ждет… кого-нибудь. Например – меня.

Размечтался…

– Слушаю?

Продавец посмотрел на меня. Забавный у нас в овощном продавец, типичный интеллигент, ушедший в советские времена в торговлю – и нашедший там себя.

– Два лимона, – мрачно сказал я.

Девочка все не отходила, распихивая лимоны по карманам куртки.

– Еще? – Лимоны словно живые прыгнули на весы и перелетели в мой пакет.

– Три килограмма картофеля. Кило томатов.

Что со мной? Какого дьявола я назвал помидоры томатами? Ни разу в жизни не встречал такого ненормального!

– Из корнеплодов еще что-нибудь брать будете? Из крестоцветных, или из пасленовых?

Лицо продавца оставалось вежливым и добродушным.

– Пять баллов… – пробормотал я. – Еще кило огурцов и все. Спасибо.

Когда я рассчитался и отошел от прилавка, девушки уже не было.

Ну и правильно.

Раньше, встречая на улице интересное лицо, или просто забавную сценку, или даже такую мелочь, как пара лимонов, купленных в очереди за картошкой и капустой, я знал, что это останется со мной. У меня ведь был дом… большой многоквартирный дом. Пусть не в реальном мире, а в виртуальности. И в моей власти было поселить в него кого угодно.

Я пришел бы домой, сказал компьютеру: «Вика, погружение»… Я вспомнил бы лица и жесты, я додумал бы то, что мне неизвестно. Обставил бы квартиру, в которой поселится эта девочка.

Глупо жалеть о прошлом. Тем более о захламленной маленькой квартире, где в раковине неделями валялись грязные тарелки, в холодильнике из еды имелись заводские пельмени, бумажные сосиски и пиво, а рубашки в гардеробе выбирались по принципу наименьшей помятости…

Я и не жалею.

Растительное масло и водка продавались в одном отделе. Секунду я постоял, подозрительно изучая бутылки. «Кристалл» лучше, «Топаз» дешевле… Выбор я сделал просто – взял и то, и другое. Ребята тоже спиртного притащат, но водки все равно много не бывает.

Можно и возвращаться. Алгоритм пройден, программа завершена.

Return.

End.

Порой я замечаю, что все, что надо сделать в настоящем, человеческом мире, я мысленно разбиваю на этапы, будто строки примитивной программы. Зато в глубине живу обычной, нормальной, человеческой жизнью. Просто живу.

Наверное, об этом стоит рассказать Вике. Это ее специальность… ее поле боя. Но я не рассказываю – стыдно.

Я вышел из магазина, глянул в небо. Серые тучи. Со дня на день снег пойдет. Скорей бы уж… скорей. Ничего нет лучше плохой погоды, прав был болгарский писатель.

А ведь это тоже – симптом. Явный и опасный. Я не хочу выходить из виртуальности. Не желаю появляться в человеческом мире. Здесь плохо. Здесь грязно и неуютно. Иногда здесь убивают.

Впрочем, уже не только здесь. Если верить Ежику…

Падла… упокой, Господи, душу честного хакера…

Когда-то я мог улыбаться, встречая хакеров. Быть с ними на равных… и даже чуть выше. Ведь их было много, а нас – мало. И мы могли то, что для них оставалось недоступным.

Кончились те времена.

Даже в этом ничего страшного нет. Не я первый, чьи способности стали ненужными для общества. Где вы сейчас, виртуозы линотипов; где вы, шорники; где мастера-стеклодувы? Ушли в прошлое, в детские книжки с картинками, в исторические фильмы и строчки энциклопедий.

От нас вообще ничего не осталось.

Но, наверное, я единственный из дайверов… бывших дайверов, кто заимел дип-психоз в самой тяжелой форме. Настолько тяжелой, что даже Вика пока не замечает происходящего.

– Не мог сам открыть? – отпирая дверь, спросила Вика. Она была в фартуке, руки – в фарше. Я отдернул палец от звонка, словно ребенок, позвонивший в чужую дверь и пойманный на проказе.

– Ключ забыл.

– Неси все на кухню…

Вика вернулась к котлетам – первая партия уже жарилась. Я торопливо вывалил овощи в ящик холодильника, поставил водку в морозильник, масло поставил на стол. Спросил:

– Помочь?

Вика искоса посмотрела на меня. Потом – на часы.

– Не надо. Если хочешь, ныряй. Только поставь таймер на полчаса, поможешь на стол накрыть.

Неловкость и стыд кольнули меня – стремительно и мимолетно.

– Точно не надо помочь? – подстраховался я.

– Если ты так настаиваешь… – Вика не закончила. – Да иди, ныряй, что я, картошку сама не почищу…

– Угу. – Я выскочил из кухни. Полчаса. Таймер. Помочь накрыть на стол.

Компьютер ожил, едва я коснулся мыши. Монитор еще не успел прогреться, когда я натянул комбинезон, подключил кабель к разъему на поясе, надел шлем.

Пальцы пробежали по клавиатуре.

deep

Ввод.

И бешеная радуга, порождение нечаянного гения Димы Дибенко, вспыхнула на экранах виртуального шлема.

Все дело именно в ней, в дип-программе. В этих хаотичных переливах цветов; разгорающихся и гаснущих звездах; радужных каплях, расплывающихся по экранам, будто брызги бензина на воде. Без нее глубина мертва. Только дип-программа превращает схематичный виртуальный мирок в осязаемую и убедительную реальность. Никто до сих пор не смог объяснить, как взаимодействуют с сознанием и подсознанием цветные блики на экране, почему дип-программа работает на любых компьютерах и почти любых видеокартах, почему домысленные детали виртуального мира так похожи у людей любого возраста, пола и культуры. Выпущены в свет тысячи монографий и популярных книг, бодро шлепаются статейки в газетах и журналах, в академических лабораториях и секретных лабораториях велись и ведутся эксперименты…

Все тщетно. Есть дип-программа, которая работает. Есть программы, порождающие практически ту же картинку на мониторе, но не дающие эффекта. И никто не в силах объяснить, почему работающая только со зрением дип-программа великолепно действует на дальтоников, но бесполезна для людей с врожденной глухотой.