Проволока щелкнула.

— Зачем нас здесь держат, Том? — жалобно спросила Келли. — Кто этот разжиревший подонок?

— Не знаю.

— Что он имел в виду, когда говорил про «хладные трупы»?

— Просто пытался нас запугать. — Том старался говорить убедительным тоном, пытаясь открыть крышку, слыша, что его голос звучит гораздо тоньше обычного, чувствуя, как в голове складывается смутный, неясный план.

Крышка стала медленно поворачиваться. Потребовалось пять или шесть полных витков, прежде чем она оказалась у него в руке. В ту же секунду в ноздри ударил сильный жгучий запах кислоты. Задохнувшись, он шарахнулся назад, выронил крышку, которая покатилась в темноту.

— Что случилось? — тревожно вскрикнула Келли.

Том все кашлял, легкие горели огнем. Он старался припомнить школьные уроки химии, которую считал полной белибердой. В химической лаборатории стояли бутыли с кислотами. Серную и соляную кислоту он распознал бы сразу. Может быть, эта штука, чем бы она ни была, разъест цепь на щиколотке?

Как вылить ее из бака в такой темноте? Если бак упадет, то выплеснувшаяся жидкость дотечет до Келли. Или они задохнутся.

Тут у него остановилось сердце. Краешком глаза он заметил луч света. Прямоугольник вдали. Кто-то идет.

На четвертом уровне стоянки на Сивик-сквер кучка офицеров полиции столпилась у черного «фольксвагена-гольф». Снаружи полиция перекрыла все входы и выходы. Больше во всем строении не было ни души.

— Хозяин не должен знать, что мы тут поработали, — предупредил Грейс молодого сержанта из дорожной полиции, стоявшего на коленях у водительской дверцы, держа в одной руке огромную связку отмычек, а в другой нечто вроде радиопередатчика.

— Не беспокойтесь. Сумею обратно закрыть. Никто ничего не узнает.

Джо Тиндалл, в белом защитном костюме, жевал рядом с Грейсом жвачку, пребывая в более раздражительном настроении, чем обычно.

— Мало тебе испортить мне выходной, Рой? — бурчал он. — Хочешь наверняка всю неделю изгадить, как только об этом слух разнесется?

Раздался громкий щелчок, дверца «фольксвагена» открылась. Сразу загудела сигнализация, оглушительно, гулко — бип-бип-бип-бип…

Констебль из дорожной полиции откинул капот и нырнул под него. Через пару секунд писк прекратился. Он захлопнул капот, повернулся к Тиндаллу и Грейсу:

— Все в вашем распоряжении.

Грейс, тоже в белом защитном костюме и перчатках, пропустил вперед Тиндалла и стоял, наблюдая за ним. Быстро взглянув на часы, подсчитал, что после закрытия стоянки прошло двадцать пять минут. Снаружи царил полный хаос: полицейские автомобили, машины «скорой помощи», пожарные, десятки блокированных покупателей, деловых людей, посетителей. Сногсшибательный эффект довершало перекрытое почти везде в центре Брайтона дорожное движение.

Если из этого ничего не выйдет, в физиономию суперинтендента полетит куча тухлых яиц.

Грейс следил, как Тиндалл первым делом посыпал порошком для снятия отпечатков пальцев наиболее вероятные места: зеркало в кабине, рукоятку переключения скоростей, клаксон, внутренние и наружные ручки на дверцах. Покончив с этим, снял пинцетом волосок с подголовника водительского сиденья и опустил в пакетик. Потом пинцетом же вытащил из пепельницы один окурок и положил в другой пакет.

Через пять минут он вылез из машины, вид у него при этом был значительно веселее, чем в момент прибытия на место.

— Есть несколько хороших отпечатков, Рой. Сейчас же отправлюсь назад и попрошу ребят пропустить через систему.

Имелась в виду Национальная автоматическая система дактилоскопической информации.

— Я и сам сейчас туда поеду, — сказал Грейс. — Встретимся минут через десять.

— Буду ждать с результатами.

— Ценю.

— Собственно, мне глубоко плевать, черт возьми, ценишь ты или нет, — отрезал Тиндалл, сурово глядя на суперинтендента.

Иногда Грейс с трудом понимал, когда Джо Тиндалл говорит серьезно, а когда шутит; у него было весьма своеобразное чувство юмора — трудно уловимое.

— Ладно, — сказал Грейс, стараясь умилостивить коллегу. — Восхищаюсь твоим хладнокровным профессионализмом!

— Хладнокровная задница! — буркнул Тиндалл. — Я это делаю потому, что мне платят. Мне не нужны никакие оценки с восторгами. — Он снял защитную одежду, сунул в сумку и направился к лестнице.

Грейс и констебль из дорожной полиции переглянулись.

— Сердитый типчик!

— Зато глаз — алмаз… — заметил констебль.

Грейс заглянул внутрь машины, осмотрелся, открыл бардачок, где ничего не было, кроме руководства для пользователя, проверил кармашки на дверцах — пустые. Полез под оба передних сиденья, снял чехол с заднего, посмотрел, что под ним, — ничего. Абсолютно ничто в машине не говорило о личности водителя; скорей, похожа на прокатную, чем на собственную.

Наконец открыл багажник. Чистый, без единого пятнышка. Только набор инструментов, запаска и светоотражающий предупредительный знак-треугольник, предположительно входящие в комплект. Он заполз под машину. Ни грязи, ничего необычного.

Поднявшись, Грейс велел констеблю запирать машину и включать сигнализацию, а сам направился к собственному автомобилю, торопясь вернуться в Суссекс-Хаус. Он отчаянно надеялся, что строптивый, но блистательный Джо Тиндалл добьется результата с отпечатками.

А уж группа наблюдения не упустит из виду «фольксваген».

Бесполезная остановка жизни в Брайтоне вряд ли повысит мнение Элисон Воспер о суперинтенденте Грейсе. Равно как и его шансы избежать ссылки в Ньюкасл. Независимо от Кэссиана Пью.

Тут он вдруг вспомнил Клио. Двадцать минут третьего. Она так и не перезвонила.

Том бросился на пол, лихорадочно шаря руками по твердому камню в поисках веревок. Темноту пронзил луч фонаря, на миг он упал на Келли, потом на его лицо, скользнул по стене, осветил ряд химических баков. В том числе тот, что без крышки.

Черт, черт, черт, черт.

Том лежал на боку, неподвижно, задерживая дыхание, крепко прижав к бокам руки, стиснув ноги, обливаясь потом. Слушал приближавшиеся шаги. Сердце колотилось, в ушах шумел поток крови, стремительно бежавшей в венах. В горле стоял желчный комок страха.

Момент приближается. И наступит, как только он будет разоблачен. Господи, может быть, снова свалял дурака? Глупо уехал из дома, глупо позволил затащить себя в машину. А теперь глупо, немыслимо глупо пытался освободиться.

Келли была совершенно права, называя его неудачником.

Он на секунду закрыл глаза, помолился, борясь с тошнотой. Вот так все и кончится? Все мечты? Никогда больше он не увидит детей? Никогда…