— Я настоятельно советую вам выпить успокоительное.

— Давайте.

Принцесса двумя глотками осушила предложенный кубок, хотела поставить на стол — не дотянулось. Изящная вещица упала на ковер, покатилась и остановилась посреди искусно вытканной охапки пунцовых роз.

— Ваше Высочество, было бы весьма разумно исследовать труп. Вы не будет возражать, если я его заберу. Это вызовет…

— Забирайте и уходите… Пакетта вам заплатит за беспокойство.

— Я ничего не смог сделать, и я уношу отсюда новое знание. Вы мне ничего не должны.

Матильда сидела и смотрела, как лысый чужой человек заворачивает то, что было Мупой, в принесенное Пакеттой полотно. Если б не пришел Хогберд, они бы с Альдо были мертвы. Они бы умерли после избрания Эсперадора. Все бы решили, что гости уснули от скуки, их принялись бы расталкивать — и все!

— Сударыня, я настоятельно советую вам лечь. Я дал вам очень сильное средство, скоро оно начнет действовать.

— Уходите, я сейчас лягу. Когда вы узнаете, что вам нужно, верните Мупу мне. Я должна ее похоронить.

— Разумеется, Ваше Высочество. Вы очень добры.

— Уходите.

Он наконец ушел. Вместе с Пакеттой. Альдо запер дверь на ключ и повернулся. Если б не напомаженный боров, мальчишка был бы мертв.

— Закатные твари! — Принцесса швырнула подушкой в стену, опустилась на пол и зарыдала, утирая слезы рукавом, словно уличная девчонка.

Альдо смотрел на нее расширенными от ужаса глазами, и принцесса поняла, что внук впервые видит, как она плачет. Когда же она в последний раз ревела? Давно, очень давно… Одна из свечей наклонилась в сторону и чуть не выпала из гнезда, Альдо ее задул.

— Альдо, — глухо произнесла Матильда Ракан, — теперь у нас нет другого выхода. Твою кавалерию! Мы должны добыть эту проклятую корону, иначе нам не жить.

Несколько всадников, ничуть не скрываясь, гарцевали на вершине пологого кургана, бесцеремонно разглядывая устраивающуюся на дневку армию. С каждым вечером бирисские разведчики подходили все ближе, их вполне можно было снять из мушкетов или, подстрелив лошадей, захватить в плен, но это было запрещено. Так же, как самочинные отлучки из лагеря.

Оскар Феншо со злостью глянул на горячащих коней бириссцев. Генерал рвался в бой, но все попытки убедить Рокэ начать хотя бы охоту за разведчиками беспощадно пресекались.

— Сколько можно тянуть? — пробурчал Феншо.

Ричард отнюдь не был уверен, что Оскар обращается к нему, но на всякий случай посоветовал не обращать внимания. Это было ошибкой.

— Не обращать внимания? А на что мне обращать внимание?! На кузнечиков? На рыбу в реке? Я — талигоец, а не аист, и я пришел воевать! Воевать, а не ромашки собирать! Десять с половиной тысяч человек третью неделю собирают ромашки…

Дик промолчал. Армия Проэмперадора шла вдоль берега Рассанны, шла, не выбиваясь из сил и вместе с тем быстро, так как Рокэ бросил в Тронко все, что замедляло движение. Поход не был трудным, чему немало способствовала прекрасная погода. Лошади имели сколько угодно воды в реке и пищи на покинутых полях, люди тоже не жаловались. На ночлег останавливались засветло на обширных, прилегающих к воде лугах, утром продолжали движение, не обращая никакого внимания на кружащихся вокруг бириссцев, которых, впрочем, было не слишком много. Через несколько дней «барсов», а вернее, их лошадей начали узнавать. Армию «провожали» около тридцати горцев, видимо, разведчики. Феншо не сомневался — основные силы бириссцев продолжают грабить Среднюю Варасту, но Проэмперадор упрямо вел войска западной окраиной провинции. Оскара это бесило, и его можно было понять.

— Пойми, Ричард. — Феншо еще раз посмотрел на маячивших неподалеку всадников и с отвращением отвернулся к реке. — Я восхищался Алвой, таким, каким он был пять, десять лет назад, но сейчас… Лучшее, что он может сделать, это погибнуть в бою, пока не превратился в такую же никчемную развалину, как дед Понси. Ты помнишь, как он начинал? Он послал к Леворукому покойного Рокслея с его приказами и пошел по тылам Гаунау. Если б не полковник Алва, Рокслей утонул бы в луже!

Дик знал эту историю от отца. Тогда оба — и Эгмонт Окделл, и Рокэ Алва находились в Западной армии, которой командовал Генри Рокслей. Его считали опытным военачальником, но он сначала недооценил опасность, исходящую от короля Гаунау, и позволил втянуть себя в сражение на невыгодных позициях, а потом запаниковал и приказал отступать. Крылу генерала Варзова, где находился и Эгмонт Окделл, выпало прикрывать отступление. В диспозиции значилось именно так, но Варзов понимал — у него лишь два выхода: сдаться или умереть.

Целый день арьергард на чудовищных позициях сдерживал напор превосходящего в несколько раз врага, и когда сил уже не было, произошло чудо. В тыл Гаунау ударили три конных талигойских полка, которые вел полковник Алва. Так Вольфганг фок Варзов стал маршалом, а Рокэ Алва генералом. Ему простили все, даже застреленного в упор генерала, отказавшегося подчиниться кэналлийцу. Победителей не судят, и Грегори Карлиона сочли убитым на дуэли. Отец признавал, что тогда Алва спас всех, хотя подобные действия для Человека Чести и неприемлемы. Через пять лет пути Эгмонта Окделла и Ворона вновь сошлись.

— Прости, Дикон, — Оскар Феншо положил руку на плечо юноши, — то, что Алва сделал с мятежниками, с воинской точки зрения было гениально. И он был прав! Свободу за чужие деньги не покупают. Гаунау, Дриксен и Гайифа платят не за победу Талигойи, а за крах Талига. Твой отец…

— Ты говорил о Вороне! — перебил Дик.

— Дикон, повторяю, я сожалею, но ты — мой друг, ты — мужчина, и ты — талигоец. Я не вправе тебе лгать, но в одном ты прав. Это важный разговор, мы его еще доведем до конца в другое время и в другом месте. Сейчас мы и на самом деле говорим о Вороне. — Глаза Феншо блеснули. — Алва достиг своей вершины, теперь он может идти только вниз. Его время уходит, он его пропивает, а ведь он мог стать много бо?льшим, чем стал.

Талигу надоел бездарный и бессильный король, но и чужаки нам ни к чему. У Рокэ было все — слава, удача, знатное происхождение, армия, деньги, наконец! Он мог спасти Талиг, мог искупить то, что сделал его проклятый предок, но ему было плевать на благо страны. Рокэ Алва всегда любил только Рокэ Алву, ему нравилось водить войска и сражаться, да и то, пока он был молод. Сейчас он пьет, развратничает и ничего не делает. Что ж, значит, пора уступить место тем, кто моложе…

Оскар был уверен в своей правоте, но он не говорил с эром Штанцлером. Как объяснить Феншо, что не все так просто? Эр Август уверен, что такие войны не выигрывают. Бездействие Рокэ было непонятным, но Алва никогда не поступал так, как от него ждали. Если бириссцы думают так же, как Оскар, поведение Рокэ собьет их с толку. Но какова его истинная цель? Вынудить врага стянуть свои силы в кулак и напасть первым?