(наличие водопроводов и водоемов) не оправдывало затеваемых гитлеровцами длительных переходов, далеко превышающих установленную международным правом норму. Транспортировка пленных на открытых платформах летом — при соответствующих мерах предосторожности и соблюдении иных гуманных норм обращения с ними в пути — еще не превращала распоряжения Вагнера в преступный приказ, несмотря на наличие в нем подчеркнутого требования о пешей транспортировке военнопленных. Но если все это происходило в условиях суровой зимы, когда случаи замерзания были «обычным» явлением, — дело выглядело совсем по-иному.

Впрочем, все тут зависело от общего отношения к военнопленному, от получаемой конвоем инструкции. Об отношении к пленным со стороны конвоя мы уже говорили, инструкции же были четкими и беспрекословными: конвоир должен быть безжалостным и беспощадным. То, что происходило на шоссе и дорогах западных районов Советского Союза, оккупированных гитлеровцами летом, осенью и зимой 1941 года, относится к самым мрачным страницам истории человеческой жестокости. Двигавшиеся на запад колонны военнопленных— среди которых было множество раненых, контуженных, больных и истощенных людей, поддерживаемых своими не менее истощенными товарищами, измученных длительными маршами, голодных, нещадно избиваемых конвоирами, — представляли собой ужасающее зрелище. Обычно пленных не кормили по нескольку дней подряд, отказывали им в глотке воды при изнуряющей жаре, а мирному населению под угрозой расстрела на месте запрещали передавать пленным воду и пищу. Конвоиры безжалостно расстреливали каждого пленного, который наклонялся, чтобы поднять лежавшую на поле картофелину или морковь. Больше того, убивали на месте любого, кто в летний зной 1941 года пытался зачерпнуть пригоршню воды из колодца или даже придорожной лужи. Дороги на временно оккупированной территории Советского Союза были усеяны сотнями трупов убитых военнопленных, а нередко и гражданских лиц, в том числе детей, беспощадно застреленных только за то, что они дали пленным кружку воды или кусок хлеба.

Бывший военнопленный, советский военврач Евгений Кивелиша, который сам проделал эти марши смерти, рассказал на Нюрнбергском процессе о той утонченной пытке, какой являлся отказ в просьбе дать напиться летом воды. При виде колодцев или воды пленные невольно облизывали пересохшие губы и непроизвольно делали судорожные глотательные движения. После целого дня такого изнурительного марша пленных ждал ночной привал под открытым небом или на скотном дворе, куда их умышленно загоняли в таком количестве, что в тесноте и давке не могло быть и речи о возможности лечь, а часто и сесть [832].

Не лучше была судьба тех, кого транспортировали по железной дороге. Тут была применена еще более подлая и гнусная система изощренных пыток. Летом, в душные и знойные дни, военнопленных везли в битком набитых и наглухо закрытых вагонах, зимой — на открытых платформах. Летом сотни пленных гибли от невыносимой жары, духоты и скученности, а зимой замерзали от холода. Но в равной мере — независимо от времени года — пленные гибли от голода, жажды и пули немецкого конвоира.

Результаты такой системы транспортировки были поистине зловеще беспрецедентными:

дороги, по которым в оккупированной части Советского Союза гнали колонны военнопленных, были обильно политы кровью и усеяны трупами убитых советских людей;

при выгрузке из вагонов, не открывавшихся в течение долгих дней пути, число умерших в пути пленных часто превышало число оставшихся в живых;

те мученики, которые выжили в пути, прибывали в лагеря для пленных в состоянии крайнего истощения и массами гибли в новых, не менее бесчеловечных условиях, которые им подготовили гитлеровцы в этих лагерях.

Все эти злодеяния очень скоро стали известны Советскому правительству и явились предметом энергичного дипломатического демарша. В ноте Наркоминдела СССР от 25 ноября 1941 года, в частности, указывалось:

«Во время следования пленных к местам назначения ослабевших пристреливают па месте. При переброске советских военнопленных из Хорола в с. Семеновна на Украине красноармейцев заставляли все время бежать. Падавших от усталости и истощения немедленно расстреливали» [833].

Характерно, что факты жестокого обращения с советскими военнопленными во время транспортировки не решился оспаривать ни один из обвиняемых на процессе главных немецких военных преступников. МирнсГе население оккупированных территорий СССР видело эти преступления воочию. Имеется немало свидетелей, которые пережили эти «марши смерти* или «эшелоны-призраки». Перед лицом столь вопиющих фактов никто не был в состоянии опровергнуть их.

Один из гитлеровских «идеологов», Альфред Розенберг — позволявший себе по политическим «соображениям» не соглашаться с истребление»* славян в ходе войны, стремясь превратить их прежде всего в рабов, которые покорно работали бы на «Великую Германию», — так обрисовал картину того, что происходило за линией германского фронта на Востоке в 1941 году и в начале 1942 года. «Во время перехода в лагеря гражданскому населению также не разрешалось передавать еду военнопленным. Больше того, когда пленные по причине голода и усталости не могли продолжать марш, их расстреливали на глазах онемевшего от ужаса гражданского населения, а трупы оставляли на дороге» [834].

О случаях зверского обращения с военнопленными говорил на процессе гитлеровского фельдмаршала Лееба и других начальник разведки группы армий «Центр» генерал Герсдорф. Он заявил, что «бывали» случаи жестокого обращения с военнопленными. Уничтожение пленных во время транспортировки он пытался объяснить весьма своеобразным способом: убийцы-де, мол, руководствовались почти исключительно чувством… милосердия! По данным Герсдорфа, сражавшиеся в окружении и потом оказавшиеся в плену солдаты были совершенно истощены физически, «от них остались только кожа да кости, и многие из них умирали во время транспортировки». В связи с этим случалось, заявил Герсдорф, что конвоирующие охранники «стреляли по потерявшим сознание пленным, которые, видимо, уже были нежизнеспособны». Герсдорф силился убедить суд, что в тех случаях, когда вести об этих проступках доходили до сведения командующего группой армий «Центр» фельдмаршала Бока, он предпринимал против таких охранников самые строгие меры..

Герсдорф показал, что ему известен один конкретный случай проведения следствия по такому делу [835].

«Начальник военнопленных» Данцигского военного округа генерал Эстеррейх в своих показаниях пишет о транспортировке советских военнопленных без пищи и воды на открытых железнодорожных платформах зимой и в закрытых вагонах летом, где им приходилось и оправляться и где трупы лежали среди живых людей, о трупном смраде, бьющем из вагонов, когда их открывали на станции назначения. Эстеррейх, который в свое время принял 12–13 эшелонов с советскими военнопленными по 1000–1500 человек в каждом, пишет, что обычно в каждом таком эшелоне было 50—100 трупов. Еще в октябре 1942 года, будучи уже «начальником военнопленных» на территории всей оккупированной Украины, Эстеррейх принял эшелон с 75 умершими в пути пленными [836].

Начальник IV отдела РСХА (гестапо) Мюллер в своем приказе от 9 ноября 1941 года писал, что