Чего еще вы боитесь? Что люди начнут приходить на работу под кайфом, и в итоге это приведет к закату цивилизации? Ну не знаю… пьяным на работу ведь никто не приходит.

В конце любой войны оставшиеся в живых солдаты возвращаются к своим семьям. А как насчет тех, кто сражался в нарковойне? Вернутся ли они домой?

Очевидно, не все дилеры встанут на путь истинный и превратятся в писателей. Люди совершают преступления не просто так. Они не животные, которым инстинкт велит нарушать закон. Это было бы глупо. Они делают это потому, что им что-то нужно, и они надеются, что их не поймают.

Так что некоторые просто переключатся на другие виды преступлений. Несколько лет назад родственника моего приятеля похитил мексиканский картель. Поскольку война против наркотиков отрицательно сказывается на прибылях, картели начинают воровать нефть и похищать людей. В конце концов того родственника выпустили, но за все время, что он провел в плену, его кормили только кукурузными хлопьями. И теперь он видеть их не может.

Но не у всякого хватит духу похитить человека или провернуть ограбление. Это преступники совсем разного пошиба, они отличаются друг от друга как клерки и пожарные. И те и другие зарабатывают на жизнь честным трудом, но вы же не отправите толпу вопящих секретарш тушить возгорания. Так и здесь: другие виды преступлений сопряжены с гораздо большими рисками и привлекают больше внимания, а поскольку копы перестанут охотиться за наркоманами, им будет проще поймать всех остальных. Уничтожьте мотив, уничтожьте возможность — и вы уничтожите преступность.

Конечно, контрабанда никуда не денется. До тех пор пока разница в цене на экстази в Амстердаме и, скажем, Альбукерке оправдывает риски, люди будут возить контрабанду. Но пусть даже черный рынок сигарет оценивается в десятки миллионов фунтов — это лишь малая доля оборотов всей табачной индустрии. Даже если половина рынка наркотиков останется в руках преступников — это лучше, чем то, что мы имеем сейчас. В нынешнем виде система вынуждает всякого, кто захотел слегка припудрить носик, становиться спонсором наркокартеля.

Допустим, вывести из игры мафию — цель благая и достойная, но как же бедные мексиканские и афганские крестьяне? У них ведь нет других занятий: выращивание мака — единственный способ прокормить семью. Во-первых, можно просто перевести их на легальное производство того же самого продукта, да к тому же с защищенным географическим наименованием — как настоящее шампанское может производиться только во французском регионе Шампань, так и марокканский гашиш может стать известным брендом. Крестьяне не разорятся. Если бы я мог покупать кокаин по системе справедливой торговли [100], зная, что прибыль попадет напрямую к скромным перуанским фермерам, — я б купил!

Нечто подобное уже происходило в Турции и Боливии. В 1988 году США вынудили Боливию принять непопулярный закон 1008. Он регламентировал уничтожение всех кустов коки за пределами провинции Юнгас; тысячи бедных фермеров были брошены в тюрьму или остались без урожаев, что фактически разорило их. Но в 2008 году, после того как к власти пришел президент Эво Моралес — представитель коренного населения и бывший председатель союза производителей коки, — УБН выперли из страны и выращивание коки снова легализовали самым эффективным образом, установив каждому фермеру квоту на производство любых товаров, будь то чай, печеньки или зубная паста. Никаких больше восстаний недовольных крестьян или генералов, замышляющих военный переворот.

Тем временем Турция, которая некогда была главным поставщиком опиума корсиканской и сицилийской мафии, в начале 1970-х вынуждена была уступить давлению США и свернуть производство. Выращивавшие мак фермеры — сама основа турецкой экономики — были этому совсем не рады, и в 1974 году запрет отменили, но производство опиума строго регулировались таким образом, чтобы весь продукт шел на нужды фармацевтических компаний.

Прекращение войны против наркотиков может положить конец и другим видам преступности. В 2001 году Брайан Паддик, начальник лондонской полиции, велел патрульным в Брикстоне перестать арестовывать за курение марихуаны. Поскольку теперь им не приходилось тратить время на подростков, курящих шмаль на детских площадках, полицейские совершили настоящий прорыв. Количество краж со взломом снизилось на 18 %, а количество уличных ограблений — и вовсе вдвое. Но через год Паддика обвинили в том, что он потворствует наркоторговле, и все вернулось на круги своя.

В феврале 2017 года детективы графства Уилтшир на юге Англии совершили поразительное открытие. Рядом с деревней Чилмарк находился заброшенный бункер времен Холодной войны, где чиновники планировали укрыться в случае ядерного Армагеддона. В этом самом бункере, за десятисантиметровой металлической дверью, раскинулись насколько хватало глаз плантации буйной зелени. Ухаживали за растениями трое вьетнамских подростков. Их обманом вывезли или просто похитили из Ханоя, привезли в Великобританию и заперли в темном и душном бункере, где они должны были выращивать коноплю, приносящую многомиллионные прибыли, до тех пор пока не расплатятся со своими хозяевами.

«Люди в СМИ негодуют: „Почему полиция ведет войну против каннабиса? Он безвреден“. Думаю, они просто не понимают, что подобное происходит постоянно, что весь бизнес завязан на торговлю людьми и производство травки без этого не обходится», — заявил Пол Франклин из Уилширской полиции.

Это потому, уважаемый детектив Франклин, что травка нелегальна. Линейным менеджерам компаний по производству соков просто не приходится заниматься такими непотребствами. Вы, что называется, за деревьями леса не увидели.

В последний вечер перед тем, как отправиться в тюрьму, я смотрел «25-й час» с Эдвардом Нортоном — это один из лучших фильмов Спайка Ли, наряду с такими лентами, как «Малькольм Икс» и «Черный клановец». В нем рассказывается о драгдилере и его последней ночи на свободе. Я не знал, как лучше закончить эту книгу, так что, вернувшись в родительский дом, я снова включил этот фильм, надеясь, что круг замкнется. И тут вошла моя мама.

«Вместо того чтобы смотреть кино, лучше бы родителям позвонил. Ты знал, что тебя заберут, но ничего нам не сказал — только о себе думаешь!»

Когда я попался, то решил ничего не говорить родителям по двум причинам. Во-первых, это была моя проблема, и я не хотел их впутывать. Во-вторых, я думал, что есть шанс, пусть и совсем крошечный, что меня все-таки отправят не в тюрьму, а на исправительные работы или типа того, и никто ничего не узнает.

Честно говоря, мое столкновение с системой правосудия повергло мою жизнь в пучину хаоса, хотя вы, наверное, и сами уже догадались. У меня был смехотворный план на случай, если я попадусь. У Риты были индийские корни, и она согласилась подыграть мне и притвориться моей невестой, с которой мы планировали побег от ее семьи, собиравшейся обменять ее на стадо коз или типа того. Мы бы спрятались где-нибудь в Азии, как бен Ладен, и время от времени присылали родителям открытки через моего приятеля в Таиланде.