Само собой разумеется, мой хитрый план убедить родителей, что я живу где-то в джунглях Камбоджи, не выстрелил (вероятно, потому что фиктивные браки не так работают), но я все еще не мог понять, как рассказать им о том, что их маленький мальчик, который обожал играть в лего и собирался стать Бэтменом, теперь сидит в тюрьме вместе с насильниками и убийцами. Это было эгоистично, но, когда с вами случается подобное, трудно думать о ком-либо кроме себя.

Меня часто спрашивают, как мои родители отнеслись к моему заключению. Ну, они, конечно, были не в восторге. Чтобы справиться со стрессом, моя мама обычно идет в магазин и покупает кучу всего ненужного. Ей было непросто. Папа проявил больше понимания («И отчего они не ловят настоящих преступников?» — сказал он однажды, когда мы смотрели передачу о том, как полицейские накрыли теплицу с марихуаной), однако и он был разочарован.

Но теперь это в прошлом. Я постарался принять произошедшее и обернуть во благо. Я хотел что-то изменить — и потом, это дало мне отличный повод объездить весь мир. Теперь они мной гордятся. По крайней мере, я на это надеюсь.

Даже Господь Бог не смог помешать Адаму и Еве сорвать запретный плод. А помните, как женщин называли ведьмами и топили просто за то, что они кому-то не понравились? Я тоже не помню. Надеюсь, наступит день, когда мы вспомним нынешние времена и скажем: господи, до чего же мы были глупыми.

На востоке набирает обороты война против наркотиков, начатая Дутерте. Полиция Индонезии и Бангладеш настроена в случае чего стрелять на поражение; Шри-Ланка возвращает смертную казнь. Тем временем китайский дракон день ото дня становится сильнее и, похоже, скоро встанет в один ряд с американским орлом и русским медведем. Как и США, Китай поигрывал мускулами в своей сфере геополитического влияния — Юго-Восточной Азии — и строил искусственные острова, чтобы заявить свои права на Южно-Китайское море. А еще вслед за дядюшкой Сэмом отправлял спецназ в Золотой Треугольник — гонять наркобаронов по джунглям.

К счастью, в то же самое время на западе — в Канаде, Уругвае, Португалии и США — война против наркотиков подходит к концу. Люди пришли к осознанию, что эта система травит наших детей, разрушает семьи, разжигает конфликты, поддерживает терроризм и приводит к расколу в обществе. Хотите победить Талибан? Легализуйте наркотики. Хотите защитить своих детей? Легализуйте наркотики.

Почему же этого до сих пор не случилось? Во-первых, все зависит от точки зрения. Типичный политик не имеет ни малейшего представления о том, как устроен мир наркомана. Он, может быть, и снюхал дорожку разок-другой на вечеринке, но он никогда не сталкивался с последствиями, и ему сложно понять, как живут наркозависимые. Они не боятся попасть в тюрьму. Им просто нужна следующая доза.

Во-вторых, это большой политический риск. Со времен Ричарда Никсона политики твердо усвоили, что жесткая риторика в вопросах наркомании и преступности привлекает избирателей куда лучше, чем раздача бесплатных карамелек на избирательных участках. Высказывать альтернативные взгляды — все равно что привязать свою политическую карьеру к наковальне и сбросить в реку с моста [101].

Послушайте, я работал в СМИ и знаю, как создаются сенсации. Представьте, что какая-нибудь центральная газета каждую неделю печатает по статье о том, как кто-то умер от рака легких. Они так не делают, потому что всем насрать. Все знают, что курение убивает. Это скучно. А вот экстази — это что-то новенькое, свежачок. Люди будут читать истории про экстази, потому что экстази угрожает ИХ ДЕТЯМ. Естественная реакция политиков — немедленно запретить эту дрянь. Запускается цепная реакция возмущения.

Дух Анслингера жив в нас: законодатели так боятся не продемонстрировать должную нравственную высоту своему электорату, что, когда кто-то предъявляет им объективные научные данные, они просто затыкают уши и кричат: «Тра-ла-ла, я не слушаю!» Для политиков это самый простой выход — потому что иначе им придется выйти к микрофону и сказать примерно следующее: «Привет, ребята! Помните, мы кое-кого из вас отправили за решетку, разлучили с семьей, уничтожили ваши карьерные перспективы и потратили на это целую кучу денег? Ну так вот…»

Итак, что же делать? Вот вам совет от автора «Прослушки» Дэвида Саймона: если окажетесь в составе присяжных на процессе, связанном с наркотиками, голосуйте за «невиновен» — это будет первый камень в огород. Если вы полицейский, не забывайте о своих дискреционных полномочиях, чтобы следовать духу закона, а не букве. Перестаньте считать наркопотребителей никчемными торчками. Пишите местным политикам, парламентариям, представителям. Голосуйте.

А еще, как говорит Норм Стэмпер: «Организуйтесь, мобилизуйтесь, агитируйте. У нас же вроде бы свободное и демократическое общество, так что это должно сработать. По крайней мере движению за гражданские права помогло».

Как бы глупо это ни звучало, но почему бы не развернуть протестную деятельность в стиле Мартина Лютера? Война против наркотиков — одна из важнейших проблем нашего времени, связанных с гражданскими правами. Прецеденты уже существуют!

Одна из самых больших опасностей приема наркотиков в одиночку заключается в том, что некому будет вам помочь, если случится передозировка. В 1990-х группа аддиктов из охваченного героиновой эпидемией восточного района центрального Ванкувера, называвшая себя VANDU (Vancouver Area Network of Drug Users — Ванкуверская ассоциация наркопотребителей), создала систему патрулирования задворков и переулков, чтобы находить жертв передозировки. Если родители жаловались на использованные иглы на детской площадке, они их убирали. В городском парке имени Оппенгеймера они установили тысячу деревянных крестов — по одному за каждого из их погибших друзей. Выглядело это торжественно и печально, словно какой-нибудь мемориал в честь Первой мировой войны. Прохожие останавливались, чтобы рассмотреть повнимательнее. Игнорировать VANDU было невозможно.

Власти попытались утихомирить лидера группы, бездомного поэта по имени Бад Осборн, введя его в состав городского совета по здравоохранению. Легко считать человека беспутным наркоманом, пока не окажешься с ним лицом к лицу. Бад использовал свое новое положение, чтобы продвигать идею помещений для безопасных инъекций, где можно было колоться под медицинским присмотром на случай, если что-то пойдет не так. Да-да, у торчков появился свой официальный представитель! Ему удалось убедить даже мэра, принадлежавшего к консервативному крылу, и в 2003 году в Ванкувере открылось первое помещение для безопасных инъекций. Десять лет спустя средняя ожидаемая продолжительность жизни в восточном районе Ванкувера увеличилась на десять лет. Наркоманы победили.

Все так, но ведь это Канада, а Канада, как всем известно, населена либеральными слюнтяями. Как насчет Грузии, где родился сам Сталин? Как и Россия, Грузия долгое время придерживалась политики полной нетерпимости. В мае 2018 года вооруженная полиция провела облавы в двух самых знаменитых ночных клубах Тбилиси — Bassiani и Café Gallery, обыскав всех до единого посетителей и в итоге арестовав восемь предполагаемых наркоторговцев снаружи. На протестные акции за право спокойно тусить вышли тысячи жителей. Невзирая на выпады ультранационалистов, обзывавших их кучкой шлюх, квиров и нарков, клубная молодежь все выходные не прекращала дискотеку на улицах города, после чего министр внутренних дел принес официальные извинения и предложил митингующим обсудить изменение антинаркотической политики за столом переговоров. Два месяца спустя грузинский Конституционный суд декриминализировал употребление марихуаны (при этом, что странно, не разрешил хранение, так что, если увидите, что к вам идет полицейский, — сразу закуривайте).