— Вы имеете в виду, что я не должен говорить то, в чем полностью не уверен?

— Это было бы правильно в любом случае.

На мгновение оба мы замолчали.

— В вашей версии есть одно упущение, — снова заговорил я. — Кто та женщина, которая, по вашему мнению, изображала Камиллу Холланд в «Национальном провинциальном банке»?

Он пожал плечами:

— Это не упущение. Я просто не знаю этого. Живая или мертвая, но она должна быть где-то поблизости. Подумайте сами, Ватсон, кто мог сойти за такую миниатюрную женщину, как мисс Холланд?

— Не знаю, что и сказать. Мы не встречали никого похожего.

— Ну же, Ватсон, думайте! — не отставал мой друг. — Мы, безусловно, встречали такую даму. Пусть даже она совершенно ни при чем в этой истории.

Поначалу я не понял, куда он клонит, но внезапно меня озарило.

— Мисс Пирс? Поверить не могу, что она действовала заодно с Дугалом.

— Точно так же, как невозможно представить рядом с ним мисс Холланд. Похоже на то, что капитан Дугал завоевывал сердца набожных немолодых леди так же легко, как и благосклонность юных девушек.

— Она не попросила бы нас подать на него в суд, если бы была с ним в сговоре.

— Насколько помню, мисс Пирс обратилась к нам, а не в полицию именно для того, чтобы избежать огласки.

— Все равно это немыслимо, — сказал я уже менее уверенно.

Холмс вздохнул и выбил пепел из трубки.

— Никакие силы ада не сравнятся с яростью отвергнутой женщины, — заметил он, поднявшись с кресла и зевнув. — Особенно той, которая ради любви рисковала своим добрым именем в Национальной ассоциации бдительности.

I

Меня всегда восхищала способность Шерлока Холмса к предвидению, но я был не в состоянии понять ее природу, не говоря уже о том, чтобы пытаться подражать ему. Однако время от времени мне удавалось сравниться с ним в предугадывании каких-либо обыденных событий. Например, я всегда заранее узнавал о визите одного выдающегося человека, нашего давнего знакомого. В этих случаях молодая помощница миссис Хадсон, открывая дверь, взволнованно щебетала, словно птица в клетке. Или мальчик-слуга по имени Билли врывался в комнату с горящими от возбуждения глазами. Даже наша многострадальная и, казалось бы, ко всему привыкшая хозяйка с благоговейным страхом произносила эти шесть звонких слогов: «Сэр Эдвард Маршалл Холл».

Вслед за этим в дверях возникал истинный атлет и философ с высоким благородным лбом и безукоризненной прической. Лорд Биркенхед заметил однажды, что ни один человек на свете не появляется так торжественно, как Маршалл Холл. Его облик, манеры и голос поражали своим величием. Думаю, Генри Ирвинг и другие актеры отдали бы целое состояние за возможность производить похожее впечатление.

Однако свою славу Маршалл Холл заслужил на ином поприще. Он был великим адвокатом, обладавшим острым умом и необычайным красноречием. Сотни раз он спасал от виселицы тех, кого общественное мнение заранее обрекло на казнь. Он возвратил свободу множеству мужчин и женщин, защищая и обычную проститутку Мэри Германн, и пивовара Эдварда Лоуренса, и художника Роберта Вуда из Кэмден-тауна, и Томаса Гринвуда, прозванного Отравителем. Затем последовали громкие дела об убийце на зеленом велосипеде и о стрельбе в Дареме, а также оправдание мадам Фахми, убившей своего бессердечного мужа.

Чудесным сентябрьским утром, еще во времена правления покойной королевы, Маршалл Холл сидел с горящими глазами в нашей квартире на Бейкер-стрит и нетерпеливо барабанил пальцами по мягкой обивке диванного валика. Адвокат был переполнен энергией и жаждой деятельности — практически зеркальное отражение самого Холмса! Поначалу могло показаться, что они увлечены шутливой беседой. Однако на самом деле оба они всеми силами души желали лишь одного: добиться правосудия и спасти невинного человека.

На Маршалле Холле был черный бархатный сюртук, который он надевал в тех редких случаях, когда не собирался появляться в суде или в своей конторе.

— Какое бы срочное дело ни привело вас ко мне, сэр Эдвард, — сердечно произнес Холмс, — я все же рад, что у вас нашлось время послушать, как ваша жена исполняет на концертном рояле «Шидмайер» полонез Шопена ля-бемоль мажор. Жаль, что сам инструмент звучал недостаточно хорошо. Если вам понадобится консультация по этому вопросу, рекомендую обратиться к мистеру Чеппеллу с Нью-Бонд-стрит.

Любой другой человек на месте сэра Эдварда был бы ошеломлен. Холмс точно определил, что за музыку слушал полчаса назад его посетитель, кто и на каком инструменте исполнял ее, и даже угадал впечатление, оставшееся от игры. Однако наш гость запрокинул голову и рассмеялся, удовлетворенный выводами своего друга.

— Мой дорогой Холмс, вы ведь все равно не успокоитесь, пока не объясните свои блестящие догадки. Так избавьте наши бедные души от мук ожидания!

Холмс пожал плечами, словно отрицая наличие у себя каких-либо особых талантов, кроме умения мыслить логически:

— Я просто внимательно рассмотрел ваш сюртук. Бархат словно специально создан для того, чтобы собирать на себе улики. На правом рукаве, чуть выше отворота, осталось небольшое, несколько затертое пятно кремового цвета. Если присмотреться внимательнее, то по краю его можно заметить красные вкрапления. Готов признать, что эти точки едва различимы, но они там есть. Мне на ум приходит лишь один способ посадить пятно с таким сочетанием красок — это задеть рукавом модератор рояля. Точнее говоря, где-то возле клавиши до третьей октавы. Этот красный оттенок характерен для инструментов, изготовленных фирмой «Шидмайер» в Штутгарте, я неоднократно подмечал подобные следы в выставочном зале Аугенера. Так бывает именно при касании модератора, где фетр мягче, чем на молоточках, и быстрее изнашивается. Леди Холл — опытная пианистка, она наверняка вовремя распорядилась заменить фетр на молоточках и модераторе. Но чем чаще используется та или иная клавиша, тем сильнее вытирается ткань. Следовательно, это была клавиша до третьей октавы. Пятно довольно маленькое, так что вы, скорее всего, заполучили его, закрывая крышку рояля по просьбе леди Холл. Не значит ли это, что она была не удовлетворена звучанием инструмента? Похоже, именно это вы с ней и обсуждали.

— Это все? — с усмешкой поинтересовался Маршалл Холл.

— Не совсем. Очевидно, вам пришлось прервать беседу из-за сообщения, заставившего вас незамедлительно отправиться к нам. К вам обратились за помощью в деле, которое будет слушаться в шотландском суде. Возможно, события происходили на севере Англии, однако я все же склоняюсь к Шотландии. Суть дела сложно уместить в короткой телеграмме, скорее всего, ее изложили в письме. Вчерашняя почта из Манчестера, Йорка и северных графств разносится в первую очередь. Судя по времени, послание доставили со второй. Значит, оно пришло издалека. Насколько мне известно, шотландские суды уже начали работу, в то время как английские еще находятся на каникулах. Остается решить, по какому именно вопросу к вам обратились. Я видел в «Морнинг пост» новость из Глазго о драматическом аресте некоего майора Альфреда Монсона в связи с убийством другого офицера на охоте. Вероятно, ваш случай связан с этим. Впрочем, я могу в чем-то и ошибаться.