Чуть впереди их на одном колене стоял Чарльз Войси, в то время как еще одна пожилая женщина – невысокая, приземистая, с острым, проницательным взглядом, – неловко двигаясь, приложила меч к его плечу, после чего приказала ему подняться.

– Мы благодарны вам за ту великую службу, которую вы сослужили нам, на благо монархии, безопасности и дальнейшего процветания нашей страны, сэр Чарльз, – отчетливо произнесла она. – Мы с удовольствием признаем перед всем миром деяния самоотверженной смелости и безграничной преданности, которые вы совершили.

Находившийся в нескольких ярдах принц Уэльский излучал самую благодарную, самую искреннюю улыбку.

– Монархия не знала более преданного слуги… или друга, – сказал он.

Эти слова были встречены овацией со стороны публики и придворных. Войси попробовал говорить, но тут же запнулся, как будет запинаться впредь при всякой попытке ратовать за республику.

Королева Виктория привыкла к тому, что люди теряются в ее присутствии. Она не обратила на это внимания, как того требовали хорошие манеры. Новоиспеченный рыцарь поклонился и повернулся, чтобы удалиться. При этом он взглянул на Питта с такой ненавистью, что его затрясло, а на лице у него выступили капельки пота.

Шарлотта с силой вцепилась в руку мужа, и ее ногти впились в его плоть даже сквозь ткань костюма.

Тем временем Чарльз пристально посмотрел на Веспасию. Та спокойно, не мигая, выдержала его взгляд, продолжая стоять с высоко поднятой головой и улыбаясь той же улыбкой, которая была на устах мертвого Марио Корена. Затем она повернулась и вышла из зала, чтобы Войси не мог видеть ее слез.