— первая, численностью 500–600 человек, обороняла вход в долину, чтобы не допустить советские войска в Панджшер;

— вторая — главные силы, численностью 2100–2200 человек, располагались в юго-западной и центральной частях долины с задачей уничтожить советско-афганский гарнизон в населенном пункте Анава и упорным сопротивлением на занимаемых рубежах не допустить прорыва советских и афганских войск в глубину долины. С этой целью предусматривалось нанесение удара по наступающим с тыла.

В случае прорыва обороны отойти в северно-восточном направлении и путем организации засад и упорным сопротивлением на подготовленных рубежах задержать наступление. Наиболее подготовленным для оказания ожесточенного сопротивления был район населенных пунктов Руха, Базарак и прилегающих к ним ущелий;

— третья — численностью 1000–1100 человек, в северо-восточной части долины, предназначалась для противодействия высадке десанта и его действиям в юго-западном направлении. При неблагоприятном исходе боя в долине обеспечить отход главной группировки в северную часть и долину Андараб через перевалы Ховак и Зурна.

Таким образом, общая идея обороны Панджшерской долины сводилась к сосредоточению основных усилий на удержании ущелий, прилегающих к речной долине, опираясь на созданные узлы сопротивления с многоярусной системой огня, в сочетании с внезапными нападениями на советско-афганские войска с тыла и флангов, установкой минно-взрывных заграждений и устройством завалов на дорогах, нанести наступающему большие потери и заставить его отказаться от дальнейших активных действий…»

К сожалению, сил у нас оказалось маловато: сказалось то, что русские войска были разбросаны по стране и немало сил тратили на собственную охрану. Потому удалось собрать лишь 33 батальона: 20 советских и 13 афганских. Но зато бандитов решили подавить огромной воздушной и артиллерийской мощью. Она же должна была свести к минимуму потери наших бойцов. В бой решили бросить 194 самолета (из коих 96 — бомбардировщики), 154 вертолета и 39 артиллерийских батарей (из них 13 батарей установок залпового огня).

Сначала работали летчики и артиллеристы. Потом в наступление навстречу друг другу шли сухопутные силы с юго-запада и высадившийся воздушный десант с северо-востока в направлении на Базарак. Сходящиеся «челюсти», как планировалось, сокрушат основную группировку душманов. Одновременно нужно было изолировать долину от проникновения в нее караванов с оружием и мелких отрядов боевиков из соседнего Пакистана. Для этого предназначались специальные подразделения, которые сажали в засады. Темп наступления войск планировался медленным. Горы все-таки. И потому возможные пути отхода боевиков Меримский приказал перекрыть дистанционным минированием и выставлением засад.

Казалось, предусмотрено все. Операцию запланировали на март 1984-го. И тут началась, как говорит генерал, чехарда.

«… Министр госбезопасности Наджиб ‹…› обратился с просьбой отсрочить начало на несколько дней. Его доводы сводились к тому, что подготовлено совершение террористического акта против АхмадШах Масуда, а для его реализации необходимо время. В случае удачи нарушится управление группировкой мятежников, что скажется на их способности к сопротивлению. Такие доводы показались С. Л. Соколову достаточно вескими, и он перенес начало операции на 8 апреля.

Любая остановка перед началом или в ходе боевых действий отрицательно влияет на войска. Но это учтено не было…

‹…› Профессия у Наджиба была самой мирной — врач. Но кто его знал с мягкой, вкрадчивой жестикуляцией и какой-то обволакивающей собеседника манерой говорить, тот не сомневался, что Наджиб при своей невоинственной профессии представляет собой человека, которого следует остерегаться. Для своего утверждения он старался показать, что для него не существует невозможного. Нужно отдать должное его высоким административным способностям.

Я внимательно следил за беседой С. Л. Соколова с Наджибом. Мне не раз приходилось наблюдать за такими словесными дуэлями, что позволило сразу определить — Наджиб не столько слушал С. Л. Соколова, сколько прикидывал, как бы половчее и правдоподобнее уйти от прямого ответа на поставленные вопросы. Чем дольше длилась беседа, тем яснее становилось, что Наджиб не откровенен и что-то недоговаривает. Хотя когда Сергей Леонидович замолчал, то Наджиб выразил свое полное согласие с высказанным и заверил, что будет совершенно откровенным.

Разговор вновь касался переноса срока начала операции. Наджиб, ссылаясь на постигшую неудачу проведенной акции в основном ссылался на не зависящие от него причины, не признавал своей вины в ее недостаточной подготовке и продуманности и перекладывал вину за ее срыв на второстепенных лиц. Затем он доложил в общих чертах новый план совершения террористического акта, указав, что причины срыва предыдущего акта глубоко проанализированы и учтены, а поэтому уверен в успехе, но для этого нужно 8-10 дней.

Я позволил себе вмешаться в разговор и задал Наджибу вопрос: «Вы знаете, что Ахмад-Шах Масуд не задерживается на одном месте? Сколько вам известно возможных мест его пребывания?»

— Мы располагаем данными о пяти местах. Но дело не в этом, — продолжал Наджиб, — мы посылаем своих агентов почти легально и не ставим задачи, чтобы они разыскали местонахождение Масуда и скрытно пробрались туда. Их к нему привести должен кто-либо из его ближайшего окружения.

— Но подозрительность Ахмад-Шаха после раскрытия попыток терактов против него очевидно усилится? — спросил я.

Наджиб внимательно посмотрел на меня и ответил:

— Конечно, вы в этом правы. Но агентов снабдили такой информацией, которая должна его лично заинтересовать.

После нашего диалога Сергей Леонидович отметил, что поскольку сроки операции согласованы с министром обороны и Б. Кармалем, то он должен доложить ему о просьбе Наджиба. О результатах этого разговора он сообщит в ближайшее время.

После ухода Наджиба Сергей Леонидович обратился ко мне:

— Что ты думаешь об этом, Виктор Аркадьевич?

— Сергей Леонидович, он сам, мне кажется, не верит в осуществление своего плана.

— Почему ты так считаешь? Чем можешь это подтвердить? — спросил С. Л. Соколов.

— Вам ведь известна скрытность и осторожность Ахмад-Шаха. Тем более после провала предыдущей акции. Да он не доверяет даже своему ближайшему окружению. А тут появляются не известные никому люди, и он сразу же их принимает. Если он даже и согласится это сделать, то только после тщательной проверки. А проверять они умеют. Вот поэтому я и не уверен в успехе.

— С твоими доводами согласиться можно… — сказал С. Л. Соколов, закуривая сигарету. — Но, наверное, и Наджиб все это учитывал, раз он так уверенно убеждает в благополучном исходе. Если бы он не верил в успех акции, то, наверное, не предлагал бы проводить ее.

— Сергей Леонидович, я уже как-то высказывал вам, что Наджиб с нами темнит. Для чего он это делает? Тут, мне кажется, арифметика простая. Наджиб не хочет полного разгрома АхмадШаха. Тогда в случае победы мятежников после ухода наших войск у него перед ним будут некоторые заслуги, — отвечал я.