Рекомендую всем частным начальникам приказ сей прочесть при собрании своих команд.

Из письма П. И. Лесли родным об авторитете П. С. Нахимова среди моряков

…Бывали дни, что на некоторых бастионах прислуга менялась несколько раз, но не от усталости, а от того, что перебивало всех. Кажется, скоро начнут уже хулить нас, черноморцев, и будут говорить, что худо делаем и худо деремся, тогда как у нас три четверти офицеров и матросов уже выбыло из строя и в запасе уже никого нет. Это всегда так бывает, сперва хвалят, а потом перестают, да, кроме того, стараются отыскивать дурные стороны.

Ну, да Бог с ними! Мы чисты перед собой, и лучшее мнение для нас – это наших же товарищей и наших начальников, т. е. моряков, а не других. Один Павел Степанович может вполне оценить наши труды, и его отзывы о нас и внимание, какое он оказывает нам, конечно, дороже всех мнений и отзывов других…

Из рапорта Б. П. Мансурова великому князю Константину Николаевичу о деятельности П. С. Нахимова и мужестве моряков – защитников Севастополя

…По возвращении в Севастополь я нашел в нем ту же бурную и грустно тягостную жизнь, которую он терпит со времени начатия последнего бомбардирования; к несчастью, несравненные наши моряки, стоя, как прежде и как всегда, в первых рядах, постепенно и постоянно убывают, так что через несколько недель такого же бедствия их останется малая горсть, горсть героев, покрытый славою остаток исключительно морского гарнизона, решившегося умереть на стенах Севастополя тогда еще, когда они на помощь не рассчитывали.

Благодаря Бога, доблестный и обожаемый вождь этого геройского семейства – Нахимов, здоров и невредим; до сих пор бомбы и ядра как будто не дерзали до него касаться, и, дай Бог, чтобы так было до конца; трудно выразить, до какой степени во всем и везде выражается необходимость его присутствия, и до какой степени моряки наши кажутся убежденными, что Нахимов олицетворяет в себе стойкий и непоколебимый гений Севастополя.

История знает уже, как все чины Черноморского флота следовали и следуют этому примеру, и здесь слово все имеет действительно то обширное значение, которое исключений не допускает: как я ни доискивался и допрашивался особенных примеров мужества, самоотвержения и хладнокровия, я всегда приходил и прихожу к тому результату, что честь, достоинство и подвиги везде одни и те же, разница в том, что сегодня отличится один, а завтра другой. Как ни строг Павел Степанович в своих оценках, он всегда готов прочитать список всех ныне остающихся на бастионах, когда его спрашивают об особенных отличиях.

Как ни велика храбрость, покрывшая уже черноморских моряков вечною славою, нельзя не упомянуть, что почти выше этой доблести должна быть поставлена та почти мученическая жизнь, к которой все служащие на бастионах осуждены уже более восемь месяцев и которую они, быть может, проведут еще долго.

Нравственные мучения и физические лишения, которые наши моряки столь страшно долго переносят, превышают все то, что можно себе вообразить, если не видеть этого поближе. Довольно того, что в течение восьми месяцев при всех бывших переменах погоды никто одной ночи не спал раздетым, даже блиндажи составляют нововведение, которое считают блаженством в сравнении с тем, что было прежде.

Я не говорю уже о неумолкаемом треске орудий и разрывающихся снарядов, о нравственном беспокойстве всякого и невыносимой тягостности сознания о безвыходности настоящего положения. Как ни велики силы, воля и вера геройских защитников Севастополя, многие пострадали нравственно независимо от ран и контузий, о некоторых трудно упоминать потому, что они живы и свято продолжают свой долг…

Приказ П. С. Нахимова об эвакуации женщин из Севастополя

Третья бомбардировка продолжается усиленно и легко быть может, что она окончится приступом. Для избежания могущих встретиться замешательств и затруднений я предписал, чтобы все женщины выехали из города, и приказал полицмейстеру следить, чтобы это было немедленно исполнено. Прошу гг. начальников морских команд употребить все зависящие от них средства для приведения этого в исполнение.

Из приказа М. Д. Горчакова об отражении штурма Севастополя 6 июня 1855 г.

…5 июня в 3 1/2 часа пополуночи неприятель в 4-й раз произвел усиленную канонаду противу всей оборонительной линии Севастополя и бомбардирование города. Огонь неприятельских батарей, продолжавшийся 5 и 6 июня, был сильнее, чем в бывшие доселе бомбардирования.

На рассвете 6 июня среди самой оглушительной канонады неприятель в числе до 35 тысяч, кроме дальних резервов, двинулся на штурм укреплений Корабельной стороны г. Севастополя – на правом фланге и в центре были французы, на Пересыпку и Грибок вели атаку англичане. Несмотря на сильный картечный и ружейный огонь, которым были встречены идущие на приступ неприятельские колонны, передовые части их достигли рвов укреплений и лезли на бруствер.

Не дрогнула линия бесстрашных защитников Севастополя – грудью и штыком они встретили смелого врага и отбросили его от наших укреплений…

К 5 часам утра штурм был отбит по всей линии. 6 июня около полудня огонь неприятельских батарей ослаб.

Пароходы наши: «Владимир», «Громоносец», «Херсонес», «Крым», «Бессарабия» и «Одесса», равно и батареи, устроенные на Северной стороне Севастопольской бухты, весьма много содействовали отражению атаки, поражая неприятельские колонны везде, где это было доступно.

Делая известным по вверенным мне войскам о новом блистательном подвиге доблестных защитников Севастополя, я вменяю себе в приятную обязанность выразить искреннюю мою признательность начальнику Севастопольского гарнизона генерал-адъютанту гр. Остен-Сакену, помощнику его адмиралу Нахимову…

Рапорт М. Д. Горчакова великому князю Константину Николаевичу о ранении П. С. Нахимова