– Итак, мой прадедушка заболел сифилисом. Когда болезнь достигла стадии, на которой спирохеты поражают мозг, он изменился – изменилась его игра. Она стала странной. Прадедушка дал концерт во Флоренции, и публика его освистала. Тогда семья владельцев скрипки потребовала вернуть инструмент. Прадедушка отказался. Он бежал, и хозяева «Грозовой тучи» послали за ним агентов. Они преследовали его от города к городу, где прадедушка, ведомый безумием, находил пристанище у бесчисленных женщин. Агенты и частные детективы шли по следу настойчиво, но незаметно, потому что им никак нельзя было выдавать имя нанявшей их семьи. Останавливаясь в гостиницах, мой прадед играл по ночам – с невиданным техническим изяществом, так что не каждый виртуоз смог бы повторить за ним Баха, Бетховена, Брамса, однако – как гласит история – в руках прадеда скрипка выдавала их произведения холодно, необычно и совершенно не так, как было задумано композиторами. А тем, кто его слышал, казалось, будто на скрипке играет сам дьявол. – Леди Маскелин замолчала.

– Что же было дальше? – спросил Пендергаст.

– Семья владельцев «Грозовой тучи» была очень влиятельна, а кровное родство связывало их с королевскими династиями европейских стран. И все же они никак не могли поймать прадеда и преследовали его по всей Европе. В конце концов погоня настигла его в деревеньке Суизи, что в Южном Тироле, у подножия Доломитовых Альп. Его предали – само собой, женщина. Прадед выбежал через заднюю дверь небольшого постоялого двора и скрылся в горах. При нем не было ничего, кроме скрипки да одежды, которую он успел нацепить. В таком виде он и забрался на Скилиар. Вы знаете, что такое Скилиар?

– Нет, – сказал Пендергаст.

– Это высокогорное плато, зажатое между доломитовыми пиками и иссеченное ущельями и отвесными скалами. Говорят, когда-то там устраивали шабаши ведьмы. Летом на Скилиаре пасут отары редкие закаленные пастухи, но прадедушка бежал туда осенью, и плато было пустынно. И как раз в ту самую ночь шел сильный снег. Наутро прадеда нашли в одной из пастушьих хижин замерзшим насмерть. А скрипка исчезла. На снегу возле хижины агенты не нашли никаких следов и сочли, что по пути наверх мой прадед в приступе безумия бросил «Грозовую тучу» в один из водопадов.

– И вы в это верите?

– Приходится.

Пендергаст подался вперед, и его обыкновенно льстивый южный акцент зазвучал вдруг с необычным напряжением:

– Леди Маскелин, я пришел сказать, что «Грозовая туча» цела и невредима.

Она уставилась на него немигающим взглядом.

– Вы не первый говорите об этом.

– Но я докажу.

Взгляд леди Маскелин не изменился. Наконец она тускло улыбнулась и покачала головой:

– Я поверю, только увидев скрипку.

– И я верну ее вам. Передам «Грозовую тучу» из рук в руки.

Д'Агоста не верил собственным ушам. Пендергаст прибыл сюда не затем, чтобы рассказывать этой женщине, будто скрипка цела. Странно, что фэбээровец вообще упомянул инструмент.

Леди Маскелин решительно покачала головой.

– В мире есть сотни копий «Грозовой тучи». Их наштамповали в конце девятнадцатого века, чтобы продавать по девять фунтов.

– Когда я верну вам ее, леди Маскелин...

– Довольно уже этих «леди Маскелин». Каждый раз, как вы называете меня этим именем, мне кажется, будто в комнату вошла моя мать. Зовите меня Виола.

– Конечно, Виола.

– Так-то лучше. А я буду звать вас Алоиз.

– Разумеется.

– Имя у вас очень необычное. Ваша мать была поклонницей русской литературы?

– В нашей семье вообще принято давать необычные имена.

– А в нашей давали имена музыкальные, – рассмеялась леди Маскелин. – Ну расскажите же о «Грозовой туче». Как и где вы ее нашли? Если в самом деле нашли...

– Полностью эту историю вы узнаете, лишь когда скрипка вернется к вам. Вы сыграете на ней, и я расскажу правду.

– Честно говоря, не смею надеяться. Хотя услышать, как звучит «Грозовая туча», я бы очень хотела.

– Тогда будет смыт позор и с вашего имени.

– Чепуха! – рассмеялась леди Маскелин, помахав рукой. – Титулы, род, честь... Оставим этот мусор для позапрошлого века.

– Оставим. За исключением чести.

Женщина с любопытством посмотрела на Пендергаста.

– А вы держитесь старинных манер, я права?

– Держусь подальше от современных, если вы об этом.

– Да. – Улыбаясь, она оглядела фэбээровца с головы до ног. – И похоже, держитесь удачно.

Леди Маскелин вновь привела Пендергаста в замешательство.

– Что ж, – сказала она, поднимаясь, в ее глазах отразился голубой отсвет с моря, а на щеках появились ямочки от улыбки, – со скрипкой или же без возвращайтесь и расскажите о ней. Обещаете?

– Ничто не доставит мне большего удовольствия.

– Вот и славно. Договорились.

– А теперь, – серьезным тоном произнес Пендергаст, – перейдем к цели нашего визита.

– Ах да, большой вопрос, – улыбнулась леди Маскелин. – Я вас слушаю.

– Мне нужно имя той влиятельной семьи, что когда-то владела «Грозовой тучей».

– Я могу дать вам нечто большее, чем имя семьи. – Из кармана она достала конверт и положила его перед Пендергастом. Изящным каллиграфическим почерком на конверте было надписано: «Доктору Алоизию Ф.К. Пендергасту».

Краска сошла с лица фэбээровца.

– Откуда это у вас?

– Вчера граф Фоско – а его семья и владела «Грозовой тучей» – нанес мне неожиданный визит. Пожалуй, неожиданный – не то слово. Фоско сбил меня с толку. Он сказал, что вы придете и что он – ваш друг и хочет передать этот конверт.

Пендергаст медленно достал из конверта карточку, на которой все тем же размашистым, плавным почерком было написано:

Исидор Оттавио Бальдасаре Фоско,

граф Священной Римской империи,

рыцарь большого креста ордена Квинканкса,

постоянный магистр Розенкрейцерской масонской ложи Месопотамии,

член Королевского географического общества и проч., и проч.,

будет безмерно рад

видеть вас в фамильном имении

Кастель-Фоско

в пятницу, 5 ноября.

Кастель-Фоско,

Греве-ин-Кьянти,

Фиренце.

Пендергаст резко взглянул на д'Агосту, затем вновь на леди Маскелин.

– Этот человек – вовсе не друг. Он чрезвычайно опасен.

– Опасен? Милый толстый граф? – Леди Маскелин было рассмеялась, но смех ее прервался, когда она увидела выражение лица фэбээровца.