и упорству. Он имел хорошую интуицию, что много раз помогала ему по жизни. Правда, являлся увлекающимся человеком, и иногда голос его интуиции заглушал авантюризм и сиюминутные чувства с эмоциями. Он с этим боролся, с годами научившись, почти всегда, держать разум холодным. Но почти — не равно всегда.

И вот сейчас пытаясь понять, что происходит в идущей, как казалось по маслу операции, он наконец услышал тихий «набат» интуиции. Два корабля имперцев и не пытались его поймать. Да и за торгашей были на удивление спокойны. Они с одной стороны отсекли единственный корабль способный повредить торгашам без абордажа, а с другой специально подставились, соблазнив его отряд, разделиться и уйти к кажущимся малоопасными торговцам.

— Нет, не может быть, — пробормотал Фархад, всё ещё не веря. И его сомнения можно было понять. Даже просто пара тяжёлых охотников, что маячили меж ним и торгашами — уже немалые траты. Ведь кроме дорогих кораблей, в комплекте обычно идут и их не дешёвые команды, среди которых полно недешёвых воинов.

Но не могли же торгаши нанять ещё и дополнительно воинов на свои суда? Чем они будут возвращать такие траты? У гиперийцев, конечно, немало чего можно взять, но там полно небольших кланов, и ни один из них и близко не настолько богат, чтобы оправдать такие траты.

А договориться с несколькими сразу непросто, ведь тогда гиперийцам проще будет торгашей ограбить. Если только на судах нет экспедиционного отряда, запоздало осознал Фархад, с каким-то отстранённым чувством наблюдая в трубу, как вдалеке во мраке, ранее лишь слегка начавшем отступать под светом луны, ярко вспыхнул один из драккаров.

И этим оборвал желание Фархада отдать приказ запались в гнезде сигнал на отступление. Теперь уже поздно.

Разгораясь, драккар пытающийся удрать от каравеллы, подсветил картину далёкого боя. Схватка, которая должна была идти на палубах двух каравелл, перекинулась на сами драккары. На торгашах явно оказалось необычно много воинов и они, пользуясь не только более высоким расположением, но и численностью, устроили нападавшим то, что те ранее готовили для самих каравелл.

— Уходим, — сплюнул за борт Фархад. Союзных павов с их людьми было не жаль, а вот один из уже своих драккаров оставшихся с далёкой четвёркой, что попала в западню — да.

Он услышал вскрик сына, который, в отличии от самого Фархада, не переставал следить за парой кораблей северян. Те снова повели себя неправильно. Не так, как ожидаешь от наёмников. Вроде дело было сделано — противник повержен, а остатки явно не стремятся продолжать преследование.

Но северяне, похоже, уловив заминку на флагмане дагийцев, снова сменили курс и бросились к опасно зазевавшемуся Фархаду.

— Поворот, быстрее, к материку, — закричал во всё горло Фархад.

Корабль заскрипел, входя в резкий манёвр. Мимо пронеслась тяжёлая стрела. Ставший холодным ум Фархада отметил, что стреломёты у северян, оказывается, мощнее, чем казалось ранее. Впрочем, сегодня явно не его день.

— Поганый ублюдок, — подумал Фархад, поминая капитана, что продал ему сведения об этом караване. Сейчас он уже догадывался, что перед ним скорее не торговый, а военный караван. И уже неважно, по какой причине он направлялся в Гиперию.

Знай он это раньше, передал бы сведения визирю. И вместо его отряда тут бы сейчас находился с десяток, а то и более кораблей шаха, плотно набитых воинами. И северян бы кого пустили на дно, а на кого надели рабские ошейники, заставив выкупаться по немалой цене.

И пусть денег бы лично ему такое не принесло, но зато можно было укрепить положение при дворе шаха. А там, как знать, что-то всё же и перепало бы с его щёдрот. Да и в любом случая не прямо, так опосредованно свою прибыль получить удалось бы.

И ведь, как он сейчас понимал, ещё накануне интуиция ему подсказывала, что денёк его ждёт паршивый. Но он купился на соблазн и проиграл.

Сразу две стрелы пролетели мимо. Патриций понял, что северяне метят в рулевого. Явно решив достать и его корабль.

Трусливый ублюдок — рулевой, явно это осознал и вжался у штурвала в палубу. Патриций рванул к нему, но был остановлен сыном и охраной. Стрелы свистели всё чаще и передвигаться к корме без серьёзного укрытия становилось опасно.

Драккар по соседству стал отрываться, пользуясь тем, что его пока игнорировали. И всё больше оставляя флагман Фархада один против двух северян. Боцман подлетел к штурвалу, с матом пнул труса, валявшегося возле него, а после попытался выправить курс корабля.

Вот только разрыв меж преследователями и им уже оказался критично сожран, и в дело вступили лучники с арбалетчиками. И их у северян оказалось явно больше, чем среди людей патриция.

Воины вокруг падали, как колосья встретившиеся с серпом крестьянина. Когда они с грохотом сошлись бортами и в воздух взвилась масса кошек, что сцепляли два корабля в единое целое, а через борта ловко полезли имперцы, патриций Фархад Абади окончательно уверился, что сегодня точно не его день.

* * *

— Милорд, похоже, «Мясник» повредил корпус дагийца. У него течь и она усиливается.

Своему флагману я решил, не мудрствуя особо, дать имя в честь его бывшего хозяина. Отчасти на это подтолкнуло и впечатление, что он рождал, рассекая воду. Усиленный ниже ватерлинии бронзовыми листами, он будто огромный мясницкий тесак резал водную гладь.

Возможно мне не хватало воображения, либо романтичного отношения к морю. Но показалось приемлемым такое название. К тому же этим я, как бы отмечал первого убитого мной «геройского» сородича.

Но сейчас важно другое. Во время абордажа мой флагман, рассчитанный на походы против небольших тварей, оказался слишком крепок, а дагиец — недостаточно. И сойдясь с ним борт в борт, мы после скоротечной схватки и, когда я уже успел порадоваться захвату ещё одного тяжёлого охотника, выяснилось, что поспешил.

И спустя десяток минут я с борта «Мясника» раздражённо созерцал, как на дно уходит, казавшийся уже моим корабль. Вроде еще пару часов назад ситуация была неоднозначной и я радовался, что атаку удалось отбить. Потом, что из четырёх драккаров дагийцев попытавшихся захватить две из трёх моих каравелл, похоже, три перешли под мой флаг — будучи захвачены.

И неудивительно, учитывая, что на каравеллах было почти под сотню воинов. Я вообще в этот поход, не желая слишком рисковать в Гиперии, взял почти треть всех своих сил.

Однако сейчас я чувствовал разочарование. И именно из-за утонувшего тяжёлого корабля патриция. Того, что уже стал считать своим. Фархад Абади, так представился мне его владелец, когда их сократившейся отряд зажали на