– Леди Мария! – восклицает он, когда я вдруг появляюсь под его локтем. Томас опускается на одно колено, чтобы наши лица были на одном уровне; его карие глаза смотрят с нежностью. – Надолго вас отпустили? Зайдете в домик привратника?

– У меня есть час, пока она гуляет в саду, – отвечаю я.

Томас приказывает одному из стражей подменить его и ведет меня в домик, где я залезаю на огромный стул за его столом. Он принес кувшин из маленькой кладовой и наливает мне легкого эля, а затем садится рядом на низкий табурет, чтобы мы оказались лицом к лицу.

– Есть вести о вашей сестре? – спрашивает Томас.

– Ничего нового. Я попросила Роберта Дадли еще раз обратиться к королеве, а он говорит, что все без толку – она злится еще больше.

– Остается только ждать?

– Да, остается ждать, – соглашаюсь я.

– Тогда и наше дело подождет, – мягко добавляет он.

Я кладу руку на его широкое плечо и провожу пальцем по тюдоровской розе на воротнике.

– Вы же знаете, что я вышла бы за вас уже завтра, если бы могла. Но нельзя ни о чем просить Елизавету, пока она не простит Катерину. Свобода моей сестры важнее.

– С чего бы ей возражать? – удивляется Томас. – Почему такую могущественную королеву волнует ваша сестра? Разве сердечные дела не решаются лично? Граф Хартфорд благородного происхождения, так почему вашей сестре нельзя быть его женой?

Я медлю с ответом. У Томаса, человека честного, простые взгляды на жизнь. Каждый день он стоит у ворот и отвечает за безопасность крайне противоречивой королевы. Есть люди, которые любят Елизавету и готовы умереть за нее, так вот они умоляют пустить их в замок, чтобы увидеть королеву, как будто она святая, а потом они смогут дома рассказать детям, что видели величайшую женщину всего христианского мира – вся в драгоценностях, она с царственным видом сидела за обеденным столом. Другие же ненавидят ее за то, что Елизавета уводит страну от римско-католической церкви, называют еретичкой и хотят отравить, зарезать или заманить в ловушку. Некоторые посетители презирают королеву за распущенность, некоторые подозревают в прелюбодеянии, а кто-то даже обвиняет в использовании черной магии, говорит, что она уродлива, прячет внебрачного ребенка или вообще является мужчиной. Задумчивый взгляд Томаса изучает людей, имеющих самое разное мнение о Елизавете, и все же он думает о них только хорошее, доверяет им до определенной степени и направляет обратно домой, если считает, что они представляют опасность. Он уверен, что в общем и целом люди такие же славные и добрые, как и он сам.

– Я не знаю, почему Елизавета не может смириться с браком Катерины, – говорю я, взвешивая каждое слово. – Королева боится, что все покинут ее, если она объявит мою сестру преемницей, а Катерина составит против нее заговор, прямо как Маргарита Дуглас, одна из наших кузин. Но дело не только в Катерине – Елизавета не одобряет ничью женитьбу, потому что хочет, чтобы внимание было приковано только к ней. Ни одна фрейлина не надеется получить разрешение на брак. Она даже запрещает нам говорить об этом. Весь двор должен любить ее одну.

Томас понимающе смеется.

– Что ж, она королева и может повелевать придворными, как ей угодно. Встретимся вечером, когда я запру ворота?

– Буду ждать в саду, – обещаю я.

Он берет мою маленькую руку в свою огромную ладонь и нежно целует.

– Это такая честь для меня, – спокойно говорит Томас. – Знаете, я думаю о вас весь день, жду, когда зайдете или вый-дете из ворот. Мне нравится смотреть, как вы скачете на высокой лошади в своих прекрасных нарядах.

Я прислоняюсь к нему щекой, и он склоняет голову над моей ладонью. Волосы у него густые, кудрявые и пахнут открытым воздухом. Думаю, я нашла единственного мужчину, которому можно доверять в нашем опасном непостоянном мире. Он, наверное, и не представляет, насколько я ценю это.

– Когда вы впервые обратили на меня внимание? – шепчу я.

Он поднимает голову и улыбается в ответ на мою ребяческую просьбу повторить свой рассказ.

– Я заметил вас, когда вы только появились при дворе и были маленькой девочкой лет десяти. Помню, увидел, как вы едете верхом на большом коне, и испугался за вас. Но вы так хорошо с ним управлялись, что я понял – с этой миниатюрной леди надо считаться.

– А вы были самым крупным мужчиной, что я видела. Королевский привратник, такой красивый в своем форменном одеянии, высокий и широкий, будто вековой дуб, – добавляю я.

– Потом, когда вас назначили фрейлиной, я наблюдал, как вы уезжаете и приезжаете со всем двором, и думал, что вы среди них самая веселая и очаровательная, – продолжает Томас. – Когда ваша сестра прокрадывалась через мои ворота, спрятав светлые волосы под капюшоном, я решил предупредить вас, но вы были так юны и прекрасны, что я не хотел привносить тревогу в вашу жизнь. Я не смел начать разговор, пока вы сами не начали здороваться со мной по утрам. Как же я ждал ваших слов: «Доброе утро, капитан Киз». А я, глупец, запинался и не мог сказать ни слова в ответ.

– Так я и поняла, что нравлюсь вам, – говорю я. – Вы говорили четким голосом с остальными, а при мне лишались дара речи. И краснели! Боже, что за мужчина краснеет как мальчишка?

– Разве мог я вести беседу с такой важной особой?

– Вы лучший мужчина при дворе, – уверяю его. – Я обрадовалась, когда вы предложили проводить меня до Тауэра к леди Катерине. Сказали, что на улицах небезопасно, и я была счастлива, ведь идти рядом с вами все равно что рядом с большой спокойной лошадью-тяжеловозом – никто не смеет преградить ей путь. Увидев сестру такой несчастной, я была готова расплакаться, но одна мысль о том, что на улице меня ждете вы, успокаивала. Я чувствовала, что у меня есть союзник – крепкий, как гора. Настоящий друг.

– И очень высокий, – подхватывает Томас. – Я на все готов ради вас, моя маленькая леди.

– Всегда любите меня, как сейчас, – шепотом прошу я.

– Обещаю.

Немного помолчав, он спокойно добавляет:

– Вас не беспокоит, что я уже был женат? И у меня есть дети. Они живут с тетей в Сэндгейте, но не откажутся от любящей мачехи.

– Боюсь, они будут смотреть на меня свысока, – с неловкостью говорю я.

Томас качает головой.

– Даже наклоняясь поцеловать руку, они будут знать, что вы знатная дама.

– Я бы хотела иметь с вами детей, – робко продолжаю я. – Сначала вырастим ваших, а потом, возможно, и своих собственных.

Он берет мою руку и подносит к своей теплой щеке.

– Да, Мария, мы будем счастливы.

После небольшой паузы я говорю, что мне пора идти. Томас встает с табурета в полный рост и упирается головой в потолок. В нем почти семь футов[21], от огромных ботинок до кудрявой копны каштановых волос. Когда я стою рядом, моя голова находится на уровне его блестящего кожаного пояса. Томас открывает мне дверь, и я иду к зарешеченным воротам замка Виндзор, где он пропускает меня через калитку.