Умерли. Все они умерли. Его сильные, здоровые сыновья, его красавицы дочери, его женщины. Как будто они никогда не существовали. От них не осталось ни следа, ничего, кроме его воспоминаний, а эти воспоминания так горьки. Он не хотел вспоминать. Даже сильный мужчина не может вынести такое. Он снова взглянул на пристань, но Марджалла и ее служанки уже скрылись в доме.

Ему нужно пойти в гарем и посмотреть на них. Может быть, она понравится ему, и он разрешит ей поужинать с ним. Ему грустно, он одинок. Он не обрадовался, когда накануне султан подарил ему Марджаллу, но сейчас думал по-другому. Вся скорбь мира не вернет ему его женщин и детей. Отец послал его в Стамбул, чтобы он начал жизнь сначала, чтобы унял свою тоску. И хотя совсем забыть о ней невозможно да и не нужно, по крайней мере необходимо жить. Он не из тех, кто любит жалеть себя.

Он решительно вышел из своих комнат и по коридору прошел на женскую половину. Ее евнух — как там его зовут? — бросился к нему с неумеренными приветствиями. Он с трудом сдержал улыбку, уж очень евнуху хотелось угодить ему.

— Добро пожаловать, господин принц! Добро пожаловать!

Эйден повернулась и в первый раз по-настоящему разглядела мужчину, который назывался ее хозяином. Она изящно поклонилась.

— Добро пожаловать, господин принц, — и вспомнив, как принимали гостей Hyp У Бану и Сафия, приказала:

— Принеси прохладительного, Джинджи.

Потом усадила принца на место, откуда он мог видеть море. «Он так же красив, как и Конн, — думала она, — но они совсем разные». Про Конна можно было однозначно сказать — красавец. Явид-хан поражал суровым выражением лица. Но вот он улыбнулся, и вся суровость исчезла. Лицо было удлиненным, а подбородок казался высеченным из камня, таким он был твердым и решительным. У него были высокие, четко очерченные скулы, а глаза не раскосые, как у его татарских предков, а ореховидные по форме и ярко-синие. Голова была непокрытой, а волосы оказались рыже-каштановыми.

— Мой господин, я не уверена, правильно ли то, что я делаю, — тихо сказала Эйден. — Боюсь, что мое незнание обычаев этой страны потрясет вас и вызовет отвращение. Умоляю сказать мне, что я делаю правильно и что не правильно.

— Разве женщины не везде одинаковы, Марджалла? — спросил он.

— Из того, что я видела здесь, в Стамбуле, я не думаю, что это так, мой господин.

— Объясни мне, что ты имеешь в виду?

— В нашей стране нами правит королева.

— И ее муж?

— У нее нет мужа. Она королева-девственница, но если она получит супруга, он не будет считаться королем. Только она может короновать его. Он будет просто ее мужем.

Явид-хану стало интересно, и этот интерес отразился на его лице.

— Рассказывай, Марджалла. Расскажи еще что-нибудь.

— Ваши женщины ездят верхом на лошадях?

— Когда-то ездили, — сказал он, — но сейчас уже нет. Женщина должна рожать детей; лучше сыновей, заботиться о своем доме, детях и господине. Вот почему здесь заводят гаремы. Это безопасное место, где женщину ничто не отвлекает от ее обязанностей.

— Какая скучная жизнь у ваших женщин, — сказала Эйден прежде, чем подумала. Но увидев, как в слабой улыбке дернулись уголки его рта, продолжила:

— Наших женщин не запирают. Они ездят верхом, сидят за столом со своими мужьями и родственниками, они учатся и даже танцуют с мужчинами. Вы же не можете сказать, что здешним женщинам позволено все это, мой господин.

— И все же даже в вашей стране слово мужчины — закон. В этом я уверен, несмотря на все, что ты мне рассказала.

— Это правда. Мужчины в моей стране, да и во всех цивилизованных странах Европы имеют больше прав, чем женщины, но мы тоже не бесправны.

— Может ли женщина в твоей стране владеть землей и имуществом?

— Может.

— Но управляет этими землями и имуществом мужчина?

— Не всегда, — сказала она быстро. — Моя золовка — одна из самых богатых женщин Европы. Она создала свое состояние и сама им управляет.

— Но, — сказал он, слегка улыбаясь, — разве она начинала не с денег, которые заработал мужчина? Эйден засмеялась.

— Вы совершенно правы, мой господин, так и было, но она увеличила полученное состояние.

— А ты, Марджалла, ты сама управляла своими землями и имуществом?

— Я была у отца единственной наследницей. Мне было интересно разбираться в управлении поместьем, да и он не возражал. Но все же делами занимался он сам, я же просто наблюдала. Честно признаю, что он все делал сам. — Она кивнула Марте, которая держала кувшин с фруктовым шербетом, не зная, куда бы его поставить. — Сюда, Марта, ставь его на стол. Можешь наполнить кубок моего господина.

— Да, госпожа. — Не поднимая на них глаз. Марта поставила поднос.

Торопливо вошла маленькая Ферн с подносом ореховых пирожных и так же быстро ушла, застенчиво улыбнувшись Эйден и принцу.

— Красивый ребенок, — заметил принц.

— Я купила Марту и двух ее дочерей сегодня утром. Вы сказали, что я могу купить женщин-служанок. — Эйден передала ему пирожное.

— Я ожидал, что ты вернешься с дюжиной хихикающих девушек, Марджалла. Разве этой женщины и ее дочерей достаточно, чтобы прислуживать тебе?

— Прислуживать лично мне? Конечно, мой господин. Зачем иметь больше трех служанок? Если, однако, вы хотите купить слуг, чтобы они прислуживали вам и держали в порядке дворец, вы должны сказать мне об этом. Я до сих пор не знаю, каковы мои обязанности. Он улыбнулся ей медленной улыбкой и сказал:

— Твои обязанности состоят в том, чтобы доставлять мне удовольствие во всем, что я захочу, Марджалла. — Потом он откинулся назад, с удовольствием глядя, как румянец медленно заливает ее щеки. Он протянул руку и ласково дотронулся до ее пылающего лица. — Надеюсь, что мне подарили гурию, а не жеманную экономку.

Она на время онемела, и это позабавило его. Его совсем не рассердили ее слова, ему нравилась ее открытость и откровенность, но раньше он не был хозяином положения, а сейчас стал им.

Может быть, она и была замужем, но, как он подозревал, опыта у нее немного. Он хотел узнать о ней все.

— Я пришел сказать, чтобы ты со мной поужинала сегодня вечером, Марджалла. Ужин будет подан в семь часов.

Он выпил шербет, закусил пирожным, потом встал и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Она была ошеломлена. Чем она рассердила его? Что такое гурия? Она посмотрела на Джинджи, своего единственного советчика в этом незнакомом мире, частью которого она стала.

— Что случилось с ним? — спросила она. Юный евнух сиял от радости.

— Ты понравилась ему, госпожа Марджалла! Я не думал, что он возьмет тебя в свою постель так быстро. Слуги говорили, что он глубоко скорбит о своей семье.