Я сделал вид, что колеблюсь, ворота затрещали, их приподняло так, что разворотило арку. Человек заорал в страхе, перебежал на стену, а над воротами каменный свод рассыпался и рухнул. Чудовищное дерево уже не обхватить и двадцати крепким мужчинам, крона поднялась втрое выше, чем самые высокие здания в городе, боковые ветви ушли в стороны так далеко, что почти весь город оказался в тени.

– Хорошо, – наконец сказал я строго. – Итак, вы все клянетесь вернуться в лоно своей матери! Верно? Я имею в виду, в лоно своей матери-церкви. Покаяться, вымолить прощение. Я прослежу, чтобы епитимью наложили не слишком мягкую. Не самую суровую, но и не мягкую…

Дерево в самом деле почти не растет, только на стволе еще пару раз треснуло, раздвинулись наросты. Человечек рыдал, по ту сторону стены кричали, вопили. Я представлял, что делается там. Корни любого дерева, как известно, располагаются в пределах кроны буквально дюйм в дюйм. Есть деревья, у которого ветки устремляются вверх, у них и корни узким пучком уходят вглубь, а есть деревья, что раскидывают кроны как можно шире, у этих и корни идут неглубоко под поверхностью во все стороны. У этого дерева крона похожа на шар, у него и корни тоже такой же структуры, то есть часть уходит в глубину, часть простирается неглубоко в земле, иногда выходя на поверхность, а остальные занимают пространство между ними. Словом, корни любого дерева – зеркальное отражение кроны.

– Довольно! – вскричал я и сделал властный жест. Мне даже показалось, что дерево остановило рост именно по моему приказу, хотя, конечно, я молодец, мой седалищный нерв сумел уловить нужный момент. Как у того героя, что сумел «погасить солнце» у дикарей, воспользовавшись солнечным затмением, и стал у них почти богом.

Дерево, упершись боком в ворота, полностью блокировало вход. Теперь этим умникам придется ломать стену и строить ворота в другом месте. Надеюсь, с той стороны к стене везде прилеплены дома достаточно богатых граждан, чтобы усвоили урок.

Эбергард указал в сторону высокого замка. Измученное лицо графа блистало грозным весельем.

– Ваша светлость, – сказал он громко, – полагаю, нам лучше остановиться в замке благородного хозяина, чем в этом городе.

Я оглянулся на темнеющие башни.

– Стоит ли? Здесь гостиница рядом, а там нас не ждут…

– Зато там благородные люди!

Я покачал головой.

– Зато здесь церковь. Мы обещали обвенчать Брайана и леди Ингрид… пусть даже она Дорис. Поехали!

Рыцари спешивались, в изумлении и страхе задирали головы. Могучее дерево шумит далеко раскинутыми ветвями, накрыв ими треть города. Коней пришлось тащить за узду, иначе не просунуться между деревом и ощерившейся изломанными камнями стеной. По ту сторону стены народ разбегался при виде нас в ужасе. Раздавались крики, что одного взгляда вон того, что в черном плаще с золотым конем, достаточно, чтобы превратить всех в лягушек.

Убегали так, что в спешке бросали разложенные товары. Самые храбрые успевали прихватить с чужих прилавков. Сэр Смит весело похохатывал. Эбергард ехал рядом со мной напряженный, вздрагивал при малейшем движении, я ловил его взгляд, спросил невинно:

– Что-то не так, граф?

Он проговорил деревянным голосом:

– Удивляете… ваша светлость.

Я улыбнулся бесстыдно:

– Странно, вы ведь знаете меня с детства.

– Непонятное какое-то у вас детство, – процедил он сквозь зубы.

– Волам хвосты крутил, – подхватил я с удовольствием. – И волихам!

– А что такое волихи?

– Самки волов, – объяснил я авторитетно. – Не знали?

Он вздохнул, отвернулся и стал смотреть на приближающийся постоялый двор.

В суматохе прибытия, когда торопливо распределяется, кому где провести ночь, куда поставить коней, подошел погыгыкивающий сэр Смит, усы распушились, как у довольного кота, глаза хитрые, оглянулся по сторонам и сказал заговорщицки:

– Ну, сэр Ричард…

– Я же Легольс, – напомнил я.

– Да-да, простите, оговорился! Виноват. Сэр Легольс, леди Ингрид, она же Дорис, выглядит на мой взгляд… гм…

– Счастливой?

– Вы не поверите, сэр Легольс…

– Ну-ну?

– Несколько разочарованной. Даже без «несколько».

– В чем?

– Вами, дорогой сэр.

– Что я сделал не так?

– Отдали ее так просто, будто крошки с одежды стряхнули. Даже не потерзались душевными муками.

Я сдвинул плечи.

– Синдром первой красавицы? Ладно, перебьется. Брат Кадфаэль где?

– Поехал в церковь договариваться со священником. Чтоб сразу, сегодня вечером.

Священник трусил, в городе уже знают, что дочь барона де Гросса предназначена в жены наследнику герцогского престола. С другой стороны – Господь велит, дабы жена прилепилась к мужу и стала с ним одним телом, для этого достаточно желания жениха и невесты, а насчет позволения родителей это уже сами родители пролоббировали, в Писании на этот счет ничего не сказано.

С другой стороны, если появится сам наследник, теперь уже не наследник, а великий герцог Пуатье, то месть его будет ужасной. Брат Кадфаэль примчался за мной, когда мы с сэром Смитом пировали в отделении для благородных местного трактира.

– Сэр… – он вовремя проглотил мое имя, – сэр Легольс, в церкви возникли некоторые сложности…

Я спросил недовольно:

– А без нас никак?

Он виновато развел руками.

– Боюсь, не получится, ваша ми… светлость.

Я поднялся, сэр Смит тут же подхватился и сказал бодро:

– Я с вами, милостивый государь!

Священник смотрел на мое приближение с ужасом, я постарался перестать хмуриться. Достаточно и того, что страшатся моего роста и длинных рук, спросил отрывисто:

– Я чем-то могу помочь? Я – Легольс, как вы уже поняли.

Возле алтаря на коленях стояли леди Ингрид и барон Брайан. Оба посмотрели умоляюще, но в глазах леди Ингрид я уловил и еще некое выражение, очень странное. Я бы его истолковал как ее желание, чтобы этой церемонии что-нибудь да помешало.

Священник проблеял торопливо:

– Перед Господом нашим я должен бы соединить их руки, если уж он соединил их сердца… но я пекусь о тысячах своих прихожан, которые населяют этот город… Они мне тоже дороги, и я молю Господа, чтобы он уволил меня от страшного выбора…

Я прервал:

– От имени Господа я освобождаю от этого выбора. За неимением в данный момент родителей леди Инг… леди Дорис и барона Брайана, они весьма заняты и присутствуют по государственной надобности в другом месте, я готов выполнить их функции. В смысле, даю разрешение на их брак… так я понял необходимость моего присутствия?