Важным «элементом» правления Георга V было постоянное вмешательство во многие дела необычной, замечательной королевы Марии. С самого начала царствования Георга V она поставила себе цель: обновить убранство дворцов, восстановить их интерьеры, причем так, чтобы при сохранении архитектурного стиля все же были убраны анахронизмы и детали, свидетельствовавшие о дурном вкусе. Она собирала повсюду мебель, чтобы создать единые ансамбли, собирала картины, серебряную посуду и целые серебряные сервизы, принадлежавшие Короне. В результате такой «собирательской» деятельности ее коллекция произведений искусства прославилась.

Не является ли Букингемский дворец в какой-то степени ее «творением»? Ведь это она сделала его пригодным для жилья, она избавила его от «ужасных маленьких безделушек», чтобы стали видны его истинные ценности, она изгнала из дворца пальмы в огромных кадках, репс и красный плюш, чудовищные бесформенные изделия из бронзы; она побывала в подвалах и извлекла оттуда пылившуюся там старинную мебель, обустроила и полностью оборудовала роскошные ванные комнаты и вдохновила сына на то, чтобы во дворце было проведено центральное отопление.

Но королеве Марии было мало того, что она поддерживала короля во всех его начинаниях абсолютно безоговорочно, нет, ее это не удовлетворяло, и она проявила подлинный талант, если не сказать гениальность, чтобы заставить британскую монархию засиять новым блеском. Во время Первой мировой войны она совместно с королем приняла решение, что королевский двор откажется от употребления алкоголя, «пока длятся бедствия». Ее муж с трудом обходился без своей привычной порции виски с содовой, но постоянное присутствие рядом с ним королевы Марии помешало ему нарушить обет и низко пасть в своих собственных глазах. Об этой жертве всех англичан широко оповестила пресса, настолько широко, что никто более не думал, что монарх и его семья живут в роскоши, в то время как простые смертные вынуждены себе во всем отказывать.

Под влиянием королевы монархия возвела чувство долга и преданность в ранг святынь, превратила эти качества в новую религию. Без оглядки тратя силы у постелей раненых, королева Мария своим примером принудила других представительниц королевской семьи делать то же самое, и однажды одна из них пожаловалась: «Я устала, и я ненавижу госпитали». На что королева ответила: «Вы принадлежите к английской королевской семье. Мы никогда не устаем, и мы все любим госпитали».

Как отметил один из ее биографов: «При всей своей преданности мифу о британской монархии и священной фигуре короля королева Мария так никогда и не смогла найти решение главной проблемы: проблемы отношений со своими детьми. Кроме того, старший сын и наследник престола, пришедший к власти после смерти Георга, отринул почти все ценности, которые столь яро защищали его родители, так что его короткое царствование — с января 1936 года по декабрь того же года — породило самый глубокий кризис, с коим когда-либо сталкивался дом Виндзоров. Его отречение от престола нанесло королевской семье тяжелую рану, и эта рана до сих пор терзает семейство, потому что семья боится, что это был опасный прецедент, и этот страх во многом может служить объяснением тем внутренним изменениям, что произошли в лоне английской монархии».

Коронованный под именем Эдуарда VIII Дэвид, старший сын Георга V, правил всего лишь 325 дней. Надо заметить, что, когда он был принцем Уэльским, именно он стоял у истоков процесса создания современной монархии: именно в нем как в личности видят провозвестника общества более открытого, более демократичного. У него было много «козырей»: несомненная популярность, очарование, столь же несомненное, и некий антиконформизм. Однако в личной жизни он проявлял довольно тяжелый характер, высокомерие, спесь, своенравие, даже сумасбродство, отражением чего были его сердечные увлечения.

Его воцарение во дворце, казалось, прозвучало похоронным звоном по старому этикету: под влиянием той, что впоследствии стала его женой, он уволил многих старых слуг, изменил график работ и систему оплаты труда, в результате чего быстро столкнулся с ненавистью обслуживающего персонала. К счастью, 10 декабря 1936 года в 13 часов 52 минуты он отрекся от престола ради любви Уоллис Симпсон; герцог Виндзорский провел остаток жизни со своей супругой «в золоченом изгнании», у которого явно ощущался привкус горечи, и привкус этот присутствовал во всем вплоть до смерти герцога, случившейся в его парижском жилище в 1972 году.

Самым странным в этом кризисе, пробудившем столько страстей, было то, с какой скоростью широкая публика примирилась с уходом со сцены короля без короны. Что касается королевского двора, то у него память оказалась не столь короткой; там царило глубокое убеждение, что герцог совершил акт предательства, и это убеждение с годами не исчезло.

На троне воцарилась новая чета: Георг VI и «улыбающаяся герцогиня» Елизавета (Элизабет) Боуз-Лайон. Они вступили во дворец 17 февраля 1937 года, накануне войны. Королева Елизавета, очень любившая шампанское, не имела ни малейшего желания следовать примеру королевы Марии и отказываться от алкоголя, «пока длятся бедствия». Однако были предприняты серьезные усилия, чтобы при составлении меню королевских трапез соблюдались нормы карточной системы, а король чертил в ваннах и раковинах линии, выше коих воду наливать не разрешалось, дабы не тратить понапрасну драгоценные запасы. Не стоит и говорить, что эти достойные похвал усилия стали объектами многочисленных публикаций в прессе. Двух принцесс сфотографировали в тот момент, когда они «рыли траншеи ради победы» в парке. «Они делали это собственноручно», — гласит легенда.

Георг VI приказал оборудовать во дворце бассейн (разрушенный во время бомбардировок Лондона, а затем вновь отстроенный) и множество ванных комнат. Только в самом конце его правления во дворце было проведено отопление с использованием мазута. Однако при этом все же до конца мая необходимо было обогревать огромные помещения дворца при помощи дровяного отопления; приходилось разжигать камины, чтобы в залах было если не тепло, то хотя бы не холодно; кстати, Елизавета, видевшая в горящих каминах «искорку радости», очень дорожила ими. Переоборудование системы отопления изменило дворец: теперь здесь больше не ощущается запах сырости и можно пройти по коридору без мехового манто. Елизавета распорядилась застелить коридоры коврами и повсюду разместить дополнительные осветительные приборы.

После смерти Георга VI умерла надежда, которую питал принц Филипп, надежда по-прежнему жить в Кларенс-Хаусе и превратить Букингемский дворец в «королевский генеральный штаб». В действительности Кларенс-Хаус стал лондонской резиденцией королевы-матери; находился он в двух шагах от Букингемского дворца, за роскошной решеткой, установленной по приказу Эдуарда VII у въезда в Грин-парк Обосновавшись в Кларенс-Хаусе, королева-мать быстро превратила это гигантское здание XVIII века в самый шикарный частный особняк Лондона, войдя в который, визитеры могли лицезреть выставку принадлежавших королеве-матери произведений искусства.

«Будем надеяться, что это событие положит начало большой операции по уборке дворца», — говорил преисполненный надежд сэр Генри Чэннон по поводу восхождения на престол Елизаветы II. Однако в первые годы правления молодой королевы система, тщательно отлаженная при Георге VI, не только не изменилась, но и упрочилась. Придворные, занимавшие высокие посты, сохранили свои должности и свое положение в обществе; так, например, имевший большое влияние при Георге VI его личный секретарь сэр Алан Ласселз был утвержден в той же должности при молодой королеве. Но герцог Эдинбургский наблюдал, и зорко наблюдал за жизнью двора. Этот человек, вспыльчивый, склонный к крайностям, не слишком вежливый и почтительный, привыкший говорить без обиняков, не скрывал своего неприятия придворного протокола, наводившего на него скуку и угнетавшего его. И вот герцог «наткнулся» на множество старых придворных. Если кто-то и должен был приступить к осуществлению «операции по уборке дворца», о которой мечтал сэр Чэннон, то не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, кто именно возьмется за метлу.