— Ну что, Лэтч, воздухом подышать выбрался? — добродушно проговорил Грейс и, повернувшись к Эстер с таким выражением лица, будто ему все о ней известно, добавил: — Рад познакомиться с вами, мисс.

Уильям помахал официанту, тот принес еще два стула, и мужчины сразу же негромко заговорили о чем-то — недоступном пониманию Эстер. Солнце, отметила она про себя, достигло зенита, относительно недалеко, за стеклянными, блестящими на ярком свету стенами чайной играл оркестр, народу вокруг стало немного меньше. Все это плюс собственная усталость погрузили Эстер в состояние, находящееся где-то посредине между сном и бодрствованием. Какая-то женщина — примерно ее возраста, в желтом, коротко подрезанном платье — с ребенком, жмущимся к ее ногам, поспешно вошла в чайную, огляделась по сторонам и, не найдя того, кого, судя по всему, искала, сердито выругавшись, вышла наружу. Эстер поди вилась тому, насколько печально она выглядит и как странно выкрашены ее волосы — в какой-то кукурузный цвет. За все это время, заметила она, Дьюэр ни разу не открыл рта. Грейс то и дело прерывал свой разговор с Уильямом, поворачиваясь в сторону своего спутника, но тот лишь кивал либо отрицательно качал головой — другого ответа от него и не ждали. Выглядел он очень подавленным.

— Как ваша жена, Дьюэр? — осведомился в какой-то момент Грейс.

— Не лучше, — коротко бросил тот.

— В таком случае не забудьте ей что-нибудь прихватить отсюда, — приветливо сказал Грейс, вернувшись к разговору с Уильямом.

Что-то в несчастном лице Дьюэра и его редких волосах показалось Эстер знакомым.

— Мы раньше не виделись, мистер Дьюэр? — спросила она. — Мне кажется, вы приезжали однажды в Истон-Холл.

Дьюэр повернулся и посмотрел на Эстер так, будто только что увидел ее впервые.

— Было дело, мисс, — проговорил он, и они замолчали, вспоминая каждый свое: Эстер — белье, которое она развешивала на кустах смородины, когда он уходил; Дьюэр — мистера Дикси в кабинете и мышку, шуршащую в его ладони.

— Это верно, что у вас жена болеет?

— Боюсь, это так, мисс. И тяжело болеет.

— А есть кому за ней ухаживать?

— В квартире над нами живет миссис Хук, она обещала приготовить жене обед. Ну а к семи я, надеюсь, и сам освобожусь. Но вообще-то вы правы, уход за ней неважный.

Казалось, Дьюэр собирается сказать что-то еще, но тут Грейс вдруг положил руку ему на плечо.

— Только не забудьте сказать, когда вам надо уходить, Дьюэр. Ближе к вечеру — или никогда.

Дьюэр заверил, что так и сделает. Грейс, похоже, покончив с делами, заказал еще чашку чаю и выразил надежду на то, что Эстер понравится в Лондоне.

— О да, сэр, мне нравится, — сказала она, и все трое мужчин рассмеялись ее простодушию. Грейс поклонился и промолвил, что это не последняя их встреча. День продолжался. Над ярмаркой поднимались такие столбы пыли, что, казалось, белое облако висит над головами любителей посшибать шарами кокосовые орехи и тех, кто самозабвенно отплясывал на прогулочных шлюпках. Танцевали, впрочем, и на суше, и Уильям был не прочь присоединиться, но Эстер устала так, что хватало ее только на то, чтобы цепляться за его руку. Так, останавливаясь время от времени, чтобы передохнуть, они добрались до поезда, который отвез их назад в Холборн.

И лишь одно недоразумение возникло между ними. Оно случилось уже в комнате Уильяма, когда Эстер, наклонившись над камином, чтобы подвинуть чайник ближе к огню, сказала:

— Мне письмо нужно утром отправить. Покажешь откуда?

— Письмо? Что за письмо?

— Миссис Айрленд дала мне его. Женщина, что живет в Истоне на попечении мистера Дикси, помнишь?

— Разумеется, я помню миссис Айрленд, — резко бросил Уильям. — И кому же она пишет?

Эстер пересказала ему всю историю, связанную с написанием этого письма. Присев на диван, Уильям внимательно слушал и весьма оживился, когда прозвучало имя мистера Крэбба.

— С этим малым у мистера Пертуи какие-то дела. Большая шишка, у него дом в Белгрейвии. Грейс все про него знает. Слушай, Эстер, не стоит тебе ввязываться в эту историю. Там какая-то загадка, и мне вовсе не хочется, чтобы меня обвинили в том, будто я вмешиваюсь не в свое дело. — В его голосе прозвучала какая-то странная нота, заставившая Эстер подумать, что Уильям знает о миссис Айрленд больше, чем говорит. — Отставь ты это дело. Где письмо?

Не говоря ни слова, Эстер наклонилась над дорожной сумкой, где лежали книги матери и небольшая пачка документов — письмо от леди Бамбер, характеристика от прежнего хозяина, — которые она называла своими «бумагами». Ей показалось, что по каким-то, пока непонятным ей, причинам Уильям собирается избавиться от письма, так что, если она хочет оказаться полезной миссис Айрленд, надо его провести. Эта мысль ничуть ее не смутила — просто одна из необходимых уловок, которые требует от нее сложившаяся ситуация.

— Ну и что мне с ним делать? — спросила Эстер, шаря рукой в сумке.

— Лучше всего просто сжечь. Или нет, погоди, дай-ка мне взглянуть на него. Ничего, не стесняйся, все нормально.

Но Эстер, вытащив из пачки бумаг какой-то конверт, уже бросила его в огонь.

— Видишь ли, мне бы не хотелось причинять мистеру Пертуи какие-либо неудобства, — сказал Уильям, чувствуя, что следует хоть как-то объяснить свое поведение.

— Ну да, понимаю.

— Грейс говорит, в таких случаях он сущим дьяволом становится. Ты ведь на меня не сердишься, Эстер?

Твердо зная, что письмо лежит среди других бумаг, а в языках пламени чернеет записка от леди Бамбер, Эстер отрицательно покачала головой.

Ей снился Истон-Холл. Каждую ночь ей являлась какая-нибудь сцена из тамошней жизни, и реальность при этом принимала жуткие, изломанные формы. Они с Сарой бегут через лес, преследуемые каким-то безмолвным быстроногим существом, вновь и вновь бросающимся на них с деревьев. У хозяина, пригласившего ее в гостиную поговорить, нет под шляпой лица. Миссис Айрленд, не выходя из своих покоев, внезапно превращается в огромную птицу, которая слепо летит на окно и начинает долбить клювом стекло.

Уильяма такие кошмары не тревожили. Он говорил:

— Нет, я об Истоне не думаю, да и с чего бы? Разве что вспомнишь иногда, как старый Рэнделл нудит или эта кошка, миссис Финни, всех шпыняет. С этим местом я покончил — все! Ну а что касается моей прежней должности в доме… Что ж, если кто предложит мне пару желтых плисовых штанов и кокарду на шляпу, я тому в лицо рассмеюсь. На свете есть занятия и поинтереснее, чем открывать двери дамам, приходящим с визитом, или мчаться через три ступеньки с теплой водой хозяину для бритья.

На это Эстер возразить было нечего.

Примерно в то же самое время капитану Мактурку попалось на глаза сообщение — точнее говоря, несколько сообщений, весьма его заинтересовавших. С момента дерзкого ограбления на Юго-Восточной железной дороге прошло несколько месяцев, и воображение публики занимали теперь другие преступления, но капитан Мактурк все еще не терял надежды пролить хоть какой-то свет на эту тайну. По своему опыту он знал, что существует масса способов заставить виновного признать вину. Известно ему было и то, что далеко не всегда можно сразу получить необходимые и важные для следствия доказательства. Именно поэтому капитан Мактурк и сам продолжал, и своих помощников заставлял разматывать наряду с десятками других дел перспективную, как ему казалось, нить расследования. Он считал необходимым выяснить, куда все же девалось похищенное золото.