Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Беленир понял это, томясь от страшной боли, озноба и голода, вдыхая холодный вечерний воздух да глядя вдаль, на рдяноглазый закат. Явор и Всесвятлир же, пострадавшие не меньше, не хотели более ни о чём думать.
Глава 22. Конец пути
Чтобы можно было быстрее идти, Всесвятлир обломал древко копья, что застряло у него в плече, и кое-как перевязал руку. Белениру привязали к ноге ножны от меча и повлекли вперёд, вернее назад, к берегу. Его руки могучие лежали на плечах у Всесвятлира и Явора, и он уже ничего не понимал. Только нога ныла, а боль, растекаясь по телу, сковывала мысли. Желудок был пуст. Скоро витязь забылся, почувствовав, как тело холодеет, а путники по льду под тихим ночным небом добрались до дружин, разбивших в ожидании у берега лагерь. Они вышли из тумана на холодные берега, и поначалу этого никто не заметил.
– Эх, вы, пьяницы окаянные! – упрекнул витязей первый заметивший их воин, когда те ещё не вошли в стан. – Напились вусмерть!
– Всё шатаетесь! – заключил другой с нарочитой важностью.
– Пора бы вам уже завязать с пивом, пока пузо до колен не опустилось, – подшутил первый и усмехнулся.
– Лучше бы вы посидели, пока не расквасили себе спьяну головы! – сказал ещё один ратник, услыхав разговор о пьяницах. – И где вы только берёте бражку?
– Да замучили вы, невежды! – молвил, подошедши поближе Всесвятлир, иначе издалека его бы просто не услышали: голос его осип.
– Нисколько мы не пьяны и даже чарочки в рот не пролили, – подтвердил очнувшийся Беленир. – Вернулись мы с ладьи о чёрных парусах!
Все воины выпучили глаза и уставились на витязей, которых только что приняли за бражников. Тотчас они извинились и дотащили Беленира и Явора до лекаря, сопроводив к нему и Всесвятлира, который потерял меньше крови и более уверенно стоял на ногах. Ему они сообщили, что позаботились о конях. Правду сказать, никто ни о ком не заботился: Космач сам потребовал себе овса, и волей-неволей воины его накормили. «Это хорошо, что кони не голодали», – согласился Всесвятлир. Беленир же, прежде чем его принесли к лекарю, огляделся и заметил, что в стане рядами лежали ратники павшие, а их окровавленные доспехи блистали в дозорных огнях. «Сколько пало!» – воскликнул он и смолк. Но витязь не подумал, что ещё больше мертвецов покоится на дне морском и что русалки нечистые уже обгладывают их кости.
Скоро лекарь-берегин осмотрел Беленира и вправил ему кости. Сделав всё необходимое, он забинтовал ногу и привязал к лодыжке доску. И, чтобы удалец не мучился, врач искусный напоил его отваром, что снимал боль. Всесвятлиру лекарь вытащил из раны сулицу и всё надёжно обработал, вправил и перевязал. С Явором же врачеватель провозился больше. Он долго вынимал у того из рук стрелы, и они рвали мясо. Но Явор даже ни разу не вскрикнул и даже слезы не пустил. Так крепок был его дух.
Со всех троих сняли доспехи, одежды мокрые и дали тёплые меховые шубы. Не забыли, конечно же, и накормить отважных витязей. Наевшись, Всесвятлир отправился к костру и уселся подле огня. Вслед за ним, опираясь на посох, покинул лекаря и Беленир. Он тоже устроился у костра трескучего и стал слушать песни, что распевали воины Стрезибора. И тут Беленир вспомнил оду Стриору, которую пел дважды Митрапирн и захотел воочию увидеть могучего владыку ветров, гонителя облаков и пены морской. «Я видел Кощевита, – подумал он, – видел дедов вековечных, а вот божичей видеть ещё не доводилось! Вот бы увидеть Стриора во всём величии!» – и он обернулся словно в надежде разглядеть его в темноте. И вперив взор во мрак ночи, сонный витязь долго сидел и смотрел на восток, покуда в его очах не стали видны очертания холма крутого, что возвышался вдалеке над лесами, а в ушах не стал слышен жуткий вой ветра. Беленир хотел уже отвернуться, как вдруг увидел на самой верхушке холма человека тёмного с колыхавшейся на ветру длиннющей бородой и с сулицами на поясе. Луна бледнощёкая освещала его грозное лицо с косматыми бровями и рыжими усами, и в её туманном свете тот человек суровый был похож на чародея, а его огненные очи горели ясно как два светоча. «Не сон ли мне снится? – подумал воин. – Не кажется ли всё это моим уставшим очам?». И тут Беленир услыхал смех, порывистый и суровый как ветер, громкий и заунывный как буря, свирепый как вихрь и неистовый будто смерч. Он прогремел как гром среди ясного неба, с быстротой ветра пронёсся над холмами древними и улетел под частые звёзды к самой луне. Но, когда Всесвятлир и другие воины обернулись, они не увидели самого Стриора, да и от взора Беленира он тоже скрылся. «Это был точно не сон!» – сказал про себя витязь и улыбнулся.
– Это был смех самого повелителя ветров! – сказал один берегин, сидевший у костра да гревший руки. – Его редко доводится слышать обычным людям, но сегодня Стриор, не скупясь, наполнил ваши уши своим хохотом, а сердца дивной музыкой ветра, а коли кто из вас видел его – значит тот этого достоин.
На эти речи ни Беленир, ни Всесвятлир ничего не ответили, а только лишь вяло кивнули головами. Они уже устали и хотели спать. Да и простудились они изрядно, плавая в водице холодной и гоняясь на спине у сизогрудого сокола за ладьёй о чёрных парусах. Двое друзей легли поодаль друг от друга и накрылись тёплыми заячьими и овечьими шубами. Они уснули прямо под открытым небом, у ворчливого костра, и спали с лёгким сердцем, выбросив из головы Кощевита, откуда ни возьмись появившегося Белоборода и думы о будущем княжьем бремени. Всю ночь