– Как вы угадали? – воскликнул Кощевит с носа ладьи, заприметив Беленира и Всесвятлира, спрятавшихся за скалу, и услышав их речи. – Но мне пора! – тут он повернулся к своим рабам, вымазанным в грязи, и заорал: – Разбейте лёд, недоумки, и гребите! Гребите!

И тут витязи поняли, почему Кощевит никак не мог уплыть. Вода замёрзла, и никто из его слуг даже ломами и топорами не мог пробить её, хотя совсем недавно лёд был не так толст. Видно, сам Трескун постарался и, напустив мороз да изукрасив залив в дивные узоры, сорвал замыслы врага. Но было рано воздавать хвалу славному морозному кузнецу, ибо было ещё неведомо, помешает ли это Кощевиту бежать.

Две дружины тем временем спешили к кораблю, а их высоко поднятые стяги реяли на восточном ветру. Берегины вскоре приблизились к ладье и заняли взгорье высокое, устланное снегом, в двадцати саженях от корабля. Место это было надёжно как для обороны, так и для нападения, и с него было удобно палить из луков да пращей по чёрному кораблю, так что берегины не просчитались с выбором. С востока тылы их дружины были прикрыты крутым яром, с запада обрывом отвесным в студёное море, а с севера подъём на холм, по которому и забрались берегины, был оченно узок. Кроме того, берегины в любое время могли спуститься с высоты: южные склоны взгорья были пологи.

Пока же Беленир любовался, как блестят рыжим золотом их шлемы и мечи, как светятся белым серебром их щиты и как горды и суровы их лица, дружина Стрезибора тоже подошла к ладье чёрной и по приказу своего князя расположилась прямо в низине под носом корабля, дабы защитить Кощевита. Люди превосходили берегинов числом: их было пять сотен, берегинов же всего три. Но берегины были лучше вооружены: в их руках умелых сверкали мечи булатные и долгомерные копья, все они были при кольчугах и при броне, на их головах как купола сидели шеломы островерхие, а у стрелков наготове были могучие луки, лучшие в своём роде. У ратников Стрезибора же не у всех были даже мечи: у иных были лишь короткие кинжалы, а у других палицы, копья или дубины. И лишь отборные дружинники были закованы в доспехи пластинчатые, венчаны шеломами крепкими да прикрыты длинными червлёными щитами. Пока было неясно, на чьей стороне будет победа, но было очевидно, что дружину Стрезибора ждут большие потери.

Тут Беленир, чтобы их заприметили берегины, дунул в рог Государя Волн, подаренный Явором, и по округе точно на крыльях лебединых понёсся приятный звук. Берегины глянули в сторону витязей и подняли копья, удальцы тоже подняли мечи и вскрикнули: «Мы с вами, друзья!». Кощевит содрогнулся от их зычных голосов и снял маску, ибо она заледенела от холода, а сам подумал так: «Жаль, что не убить их стрелами: больно хороши у них кольчуги и щиты. Надо было убить их раньше, да, надо было». Между тем молодцы удалые посмотрели на Кощевита и увидели его тощее лицо. На нём точно утёс суровый торчал длинный горбатый нос, похожий на вороний клюв, в глазницах глубоких горели два бледно-зелёных ока, и над ними тяжко нависали хмурые брови, а уста поганые, видные из-под седой кинжальной бороды, были скривлены в отвратительной ухмылке. Кожа на лице Кощевита была бледна, под очами беспокойными были видны тёмные пятна, лоб лиходея был испещрён морщинами, а впалые щёки напоминали два глубоких оврага. Кощевит посмотрел на Беленира, и витязь увидел в его взгляде презрение, переплетённое с гневом и злобой. Казалось, подлец смотрит на воина как на грязь или навоз: так пренебрежителен был его взор. Было видно, что Кощевит любит лишь себя одного и почитает себя за величайшего мужа, а всех других хочет видеть своими рабами.

Из дружины берегинов выступил Явор, славный охотник, встретившийся витязям давно и спасший их от Медведя Железной Шкуры, и встал на самый край холма. Беленир с радостью отвернулся от Кощевита и увидел, что чело Явора венчал золочёный шишак, а в деснице у него как молния блистал меч булатный, в левой же руке рдел щит, красный как кровь – знак полководца. И на том щиту была изображена птица чудесная: с головою красивой девицы с русой косой, при короне злачёной и в жемчужном ожерелье, с красивыми белыми крыльями и перьями на груди цвета морской лазури. И казалось, та птица со щита смотрит на врага, но не смеётся над ним, но жалеет его, жалеет, что он попусту растратил свои силы на подлости.

– Ты не убежишь, Кощевит, ибо я Явор, славный воевода, союзник правды и чести, враг подлости и козней и подданный самого Гелена! – произнёс гордо берегин, вздёрнув подбородок и воткнув свой червлёный щит полководителя в ледяную землю.

Кощевит тяжко вздохнул, похлопал в ладоши и произнёс со смехом:

– С каких таких пор Гелен посылает за мной никчёмного червя? – и лицо Кощевита сделалось совершенно мерзко. – Пусть твой хозяин перестанет слать всяких там шелудивых псов по мою душу, ибо моя душа гораздо ужаснее того, что он видел, скитаясь по морям да блюя в волны!

И тут же на нос корабля выступил карлик-горбун старый и, важно кашлянув, крикнул во всеуслышанье:

– Вы говорите с бессмертным владыкой Заморья, господином западных земель, хозяином Чёрного Крома, победителем берегинских войск и государств, пленителем древних вождей и царей, властителем железноклювых ворон, союзником ведьм и витязей, что остались верны земной пропасти, законным господином Заповедья! Склоните ваши головы, берегины! Ваши сородичи за морем служат Кощевиту, служите и вы! Взамен вы получите ту мощь, которую всегда хотели!

Берегины засуетились, многие из них испугались, что их родичи на западе за морем и правда попали под власть проклятого колдуна.

– Не заговаривай нам зубы! – воскликнул Явор, а карлик меж тем ушёл с носа корабля и скрылся. – Я вижу, что в твоих глазах, Кощевит, живёт не только злоба, но и трусость вкупе со страхом, так что не пытайся запугать меня ни своими речами, ни речами своих слуг-горбунов. Мой дух несокрушим, сердца моих воинов неколебимы, а наши щиты непробиваемы. Мы уже перебили твой отряд, который ты отправил к старой башне, чтобы выиграть время, сбив нас с толка. И также мы перебьём всех вас сейчас! Пришло время расплатится за свои злодеяния.

– Расплата! – вскрикнул Кощевит язвительно. – Да, её мне и не хватало, все вы расплатитесь, когда я вновь приду сюда с великим войском на чёрных кораблях, – и тут он