Кондолиза Райс уже давно была известна вопросом сотруднику ЦРУ: «Это факт или точка зрения?» – ответ: «Это точка зрения». Самым категорическим образом точку зрения выдал за факт вице-президент Чейни 26 августа 2002 г.: «Нет сомнения в том, что Ирак имеет ОМП».

Быстро шло время, и обозначились новые процессы: американцы начали критиковать иракцев за отсутствие благодарности, за нехватку инициативы, за неспособность принять вызов в собственном государстве. Американские солдаты все громче говорили о ненадежности иракцев, об иррациональности их людей, на помощь которым они якобы пришли. Shitheads. Консерваторы в США заявили, что этого не случится никогда, что американские войска будут стоять в Багдаде до тех пор, пока не будет создана дружественная им армия, способная отстоять свой союз с Западом. Сенатор Маккейн отпечатал максиму: «Невозможно уйти из Ирака и при этом надеяться на мир». А военный аналитик Фредерик Каган написал, что убедить суннитов оставить оружие практически невозможно. Они будут сражаться с шиитами, курдами, турками, христианами и другими иракцами до тех пор, пока не возвратят себе лидирующих позиций. Требуется более эффективная противоповстанческая стратегия.

Встал вопрос об уходе. Противники предпочли говорить о «преждевременном» уходе. Но все более важным стало мнение противоположной стороны. Обнародованное письмо правой руки Бен Ладена – Аймана аль-Дзавахири, направленное Абу Мусафу аль-Заркаи – ведущему террористу Ирака: Соединенные Штаты не выдержат, они покинут Ирак и Аль-Каида перенесет боевые действия на американскую территорию. Дзавахири изложил четырехступенчатый план, включающий в себя создание в Ираке халифата и расширение «волны джихада» на секулярные государства, окружающие Ирак; возобновление конфронтации с Израилем. Исполнение плана возможно только при реализации главной предпосылки – изгнания американцев из Ирака. Дзавахири заметил, что повторится коллапс американской мощи во Вьетнаме, «и они побегут, оставляя коллаборационистов»[227].

Окончание правления президента Буша уже обозначилось на горизонте, а угроза терроризма не ослабла. Возникла глубокая необходимость в пересмотре характера войны в Месопотамии. И обострились вопросы: в каком смысле, например, атаки войск сопротивления , начавшиеся 11 сентября 2004 г. , представляют собой «войну»? Кто, собственно стал врагом Соединенных Штатов? Возникла ли угроза собственно континентальным Соединенным Штатам, и какова может быть американская реакция? Само американское правительство не склонно к самобичеванию и критицизму в отношении себя. Бремя здравой критики падает преимущественно на американскую журналистику и на американских мыслителей, на экспертов и военных стратегов.

Отсутствие позитивных перемен после национальных выборов в январе 2005 г. подорвало веру многих. Немалое число умных обозревателей объясняет происшедшее различиями взглядов «либеральных орлов» леводемократического фланга и либералов бушевского склада.

Все большее число американцев говорят, что именно американское присутствие в Ираке делает мир на Ближнем Востоке хрупким. Обратимся к этим дебатам.

И только когда «стоимость войны» в Ираке дошла в 2005 году до 250 млрд дол., иракской армии как таковой создано еще не было, а безработица в Ираке металась между 30 и 40 процентами – заколебались неколебимые. «Даже самые упорные среди адвокатов войны в Ираке на Западе теперь считают, что амбиции, с которыми Соединенные Штаты вторглись в Ирак, оказались ошибочными. Мост оказался слишком длинным».

Главное: цивилизация мусульман объединилась. «Самой драматической трансформацией, осуществленной исламизацией, явилось уничтожение национальных различий – иорданцы и бедуины из восточной пустыни, алжирские иммигранты из парижского пригорода, индонезийцы из Сулавеси – все они во все большей степени чувствуют себя единым сообществом с общими интересами. Остальное – вторично»[228]. Бенджамен и Саймон оценивают опросы 2005 года: «Образ Америки в мусульманском мире не был никогда более негативным, чем ныне – неважно, сколь благородно мы видим местные жертвы Америки».

В американской прессе сразу же начали появляться статьи, которые чуть позже составят книги под весьма говорящим заглавием «Была ли война в Ираке обреченной с самого начала» Джорджа Пакера и «Какое количество жертв американцы могут вынести?» В первой книге прямо говорится, что, была ли война 2003 года благоприятной для Ирака или она была для нее несчастьем – говорить рано, «но краткосрочные последствия уже были мрачными в плане того, стоило ли начинать войну и предвидимы ли были результаты послевоенной потрясающей некомпетентности»[229]. Те, кто полагал, что проект был обречен с самого начала, стали открыто утверждать, что только политически наивные и исторически неграмотные люди могли думать о создании жизнеспособной демократии на развалинах тирании Саддама Хусейна. Люди, стоявшие вокруг Джорджа Буша не удосужились даже ознакомиться с опытом Великобритании по умиротворению Ирака в начале 1920-х годов. Ни один регион в мире не является более ложным для экспериментов в строительстве демократии, чем Ближний Восток – и невежество людей на Потомаке просто поразительно. А Ирак, прошедший через огонь угнетения, войн и санкций, разделенный по религиозным и этническим признакам – наименее приемлемая страна для демократических опытов.

Советники и наблюдатели, которые в самом начале предупреждали об опасностях оккупации, были полностью проигнорированы. Вместо того, чтобы на ранней стадии мобилизовать все американское правительство на то, чтобы задать и дать ответ на сложные вопросы трансформации иракского общества, администрация Буша полностью проигнорировала соответствующую экспертизу, включая серьезные наработки государственного департамента. Иракские иммигранты, которые утверждали, что освобожденный народ Ирака с радостью примется за сотрудничество с американцами, были восприняты излишне серьезно.

Уверенность Буша, что иракскую проблему можно решить без особых, «сверхъестественных» усилий победила и завела Америку в дипломатические и военные джунгли. Наплевательское отношение к последствиям породило зверя, с которым американский Левиафан не может (а может, не сможет) справиться. Многие ошибки хорошо видны сейчас: нежелание Пентагона подготовить больше войск для послевоенного управления страной, неадекватная тренировка на этот счет, беспечность в отношении хаоса и грабежа в разбитом саддамовском государстве, решение распустить покоренную армию Ирака «по домам», отсутствие четкой позиции в отношении бывших членов партии БААС, болото этнического непонимания, обращение в американских тюрьмах с заключенными именно в духе саддамовской пенитенциарной системы – все это превратило веселую прогулку в Месопотамии во второй Вьетнам.