и ужас смешивались в его голосе, но торжества было все-таки больше.

Король резко повернулся к нему, начал что-то говорить, яростно и судорожно, лицо жреца было перекошено, словно рот существовал отдельно от горящих вожделением глаз, королева попыталась оторвать Тиверна от края крыши и прижать к себе, а Тиверн…

Маленький принц вдруг задрал голову и замахал мне рукой:

— Лирта, лирта, как вы туда забрались?!

* * *

Неожиданно мне стало почти весело. Высоко сижу, далеко гляжу… Волосы развевались облаком, плясали вокруг, как языки демонического пламени. Между мной и стоящими внизу людьми было метров десять, никакого дальнобойного оружия у них в руках не наблюдалось, по сути, если никто не обладает донумом полёта — я в полной недосягаемости.

Снова подёргала хмыров ошейник, но он никак не хотел сниматься.

— Лирта Агнесса, доброго вечера! — лирт Веритос не терял самообладания, надо отдать ему должное. — Чем обязаны?

Король смотрел на меня молча. Лицо стоящей поодаль Верховной ничего не выражало. Надо полагать, о своём донуме она направо и налево не кричала, перенестись ко мне не могла или не решалась, но я почему-то была уверена, что опасность разоблачения собственных грехов беспокоила жрицу куда больше расшалившейся водной стихии.

— Вы искали фелинос! — я собрала волосы в хвост, демонстрируя шею, не зная, видно ли им снизу моё украшение. Судя по выражению лиц присутствующих, недоумение на которых медленно сменялось напряженным предвкушением, ошейник был замечен и правильно истолкован, и я не ошиблась.

— Чего вы хотите? — Его Величество был серьезен, как на деловых переговорах с капризными иностранными послами, а я взглянула на него внимательнее. Родственник, как-никак. Если я не ошиблась… Пусть не мой, пусть Агнессы, но тем не менее. На своего брата, очевидно, старшего, правитель Магра был не слишком-то похож, за исключением чёрных бровей и волос. Интересно, почему на троне сидит именно он? Выбор фелиноса?

— Я хочу вернуть пропажу, — мой голос охрип, то ли от крика, то ли от ветра, то ли от нарастающего пульсирующего в горле беспокойства, которое я тщетно пыталась скрыть за широкой улыбкой. — Я хочу её вернуть! Я ничего не крала, я ни в чем не виновата!

— Разумеется, лирта, — король следил за мной цепким тяжелым взглядом и разговаривал, как опытный психиатр с буйным больным, невесть откуда раздобывшим заряженный револьвер. — Мы ни в чём вас не обвиняем. Мы… рады тому, что пропажа нашлась.

— Но я не могу слезть! Здесь высоко!

— Ваше Величество… — лирт Веритос повернулся к королю, но тот взмахнул рукой, коротким жестом обрывая жреца.

— Вы обладаете донумом перемещения в пространстве, насколько я знаю. Спускайтесь, и я даю вам слово… моё нерушимое слово, если фелинос окажется у меня… вы останетесь живой и свободной, лирта. Я клянусь вам.

— Обладаю, но не управляю, — я опять подавила истерический смешок. — Я не управляю этим, Ваше Величество!

— Сбросьте нам фелинос. Моё слово останется в силе.

— Не могу его снять! — я подёргала за ошейник. — Не получается!

Король и жрец переглянулись, а я невольно им посочувствовала.

— Позвать слуг?

— Слуги не имеют права входить в Поднебесный зал во время Венуты.

— Ваше Величество! — Верховный понизил голос, но я всё равно слышала, что он говорит. Королева снова зажала уши принцу Тиверну. Мальчик перестал улыбаться и смотрел на окруживших его взрослых растерянно и испуганно. — Ваше Величество, позвольте мне… Речь идёт о судьбе мире, посмотрите на море, оглянитесь вокруг!

— Я дал слово.

— А я нет… Уберите ребёнка! — Верховный делает шаг в сторону, а я ощущаю, как моё скованное тело неумолимо тянет к краю. Ноги не слушаются, лицо — как маска, но это не мешает мне беззвучно завыть внутри от ужаса: почему-то я уверена, что расстояние до крыши дворца окажутся для меня фатальными — жрец позаботится об этом.

Я пытаюсь сопротивляться, где-то в глубине души понимая, что это, возможно, единственный выход — повинуясь внушению, я спрыгну с карниза башенного шпиля, а там фелинос снимут, пусть даже для этого мне отрежут голову.

Моя жизнь — и жизнь целого мира на весах. Пусть даже чужого, волшебного, немного безумного мира. Я не хочу делать этот выбор, но сделать его придётся. Может быть, так лучше, так проще, что сделала его не я. Не сопротивляйся, Камилла…

Но всё-таки мне страшно, и, замерев на краю, я упираюсь изо всех сил, пытаясь остановиться.

В этот самый момент стеклянные колонны со светящимся содержимым в основаниях каменной звезды, две из пяти, бесшумно взрываются, лопаются, освободившаяся жидкость не стекает на пол, и, точно струи из исполинских дизайнерских огнетушителей, направленные чей-то недрогнувшей рукой, целенаправленно сбивают жреца с ног.

Его и только его. Короля они огибают, а лирту Хорренду почему-то не видно. Что ж, она-то как раз могла попробовать сбежать, с учётом того, что её неприглядные тайны могут выплыть наружу, и, в отличие от меня, своим донумом она управляет неплохо.

А я облокачиваюсь на стену, сползаю по ней. Моё живое тело чувствует и боль, и усталость, и слабость, ноги трясутся, а зубы стучат, но я дёргаю и дёргаю злосчастную полоску из кости. Безрезультатно.

Жрец, мокрый и тоже немного светящийся, обалдело крутит головой, сидя на полу. Его анимешные волосы потемнели, облепили плечи и спину, и теперь он кажется почти обычным мужчиной средних лет, по недоразумению нацепившим странный нелепый парик.

— Вы..! — возмущенно начинает он, глядя на короля снизу вверх, но тот опять мастерски обрывает начавшееся выступление одним лаконичным жестом.

Поистине королевский навык.

— Это не я, — говорит король, что-то в его лице меняется.

— Но…

— Это она.

Ветер ревёт в ушах, словно я качусь с горы.

— Кто ты? — в этот момент, только в этот, проявляется сходство Его Величества со старшим братом, а я не знаю, как объяснить всю эту историю в двух словах.

— У неё волосы, как у лирты Аиши, — подаёт голос доселе молчавшая королева, её руки безвольно опускаются, Тиверн, пользуясь случаем, отбегает к краю крыши. И поясняет, видимо, для жреца. — Матери лирта Ритворна.

Разные матери — это многое объясняет.

— Хмарь хмыров, — устало роняет Его Величество, а его жена нервно всплескивает руками, но уши сына и наследника находятся слишком далеко. — И когда успел, он кроме храма и библиотек никуда не ходил!..

— Ваше Величество! — успевший подняться жрец делает шаг вперёд, и третий светящийся сосуд взрывается, так же бесшумно и ярко, как его собратья.

— Всё в порядке! — кричит вдруг Тиверн и машет рукой взрослым. — Море уходит!

И мы опять одновременно поворачиваемся в одном направлении и