- Я так долго был лордом Форсбергом, а ты был лишен всего. Не могу допустить, чтобы ты лишился свободной жизни во второй раз. Надеюсь, это покроет мое предательство. И ты сможешь простить меня.

Элиас кивнул.

Филипп потянулся к моей магической печати. На его ладони вспыхнул фиолетово-темный сгусток чистой энергии эфира. Он дотронулся до моего сияния, и вскоре окутал меня фиолетовым шлейфом, как бы отделяя мою энергию от чужой магии. Я слышала, что воздействие ментальщиков может быть болезненным, и непроизвольно напряглась, окутанная паутиной инородной магии. Как только он коснулся змеи, та принялась раскаляться на моей шее. Кажется, я кричала. Элиас крепко держал меня. Мне казалось, что вместе с печатью из меня уходит сама жизнь. Все тело пылало обжигающим нестерпимой болью огнем, словно я лежала на раскаленных углях.

Через пару минут все закончилось. Я затихла, почувствовав облегчение. Я чувствовала себя слабой, словно еще не оправилась от долгой изнуряющей болезни. Я даже не пыталась подняться, не уверенная, что смогу идти.

Потрогала шею, не веря, что печать исчезла.

- Езжайте в наш фамильный особняк за городом, там вы будете в безопасности, - велел Филипп. - Я не буду дожидаться Ёнссонов, а пойду с объяснениями прямо к королю.

Элиас обнялся на прощание со старшим братом, поднял меня на руки и отнес в карету.

Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. С самого рождения моя жизнь не была похожей на сказку. В ней было много бед и испытаний, но я старалась не терять силу духа. Заботиться о себе и о тех, кто рядом со мной, часто забывая о собственном благе, я всегда стремилась всем помогать и всех спасать.

Элиас обнимал меня. Я чувствовала себя счастливой. Ведь наконец-то нашелся тот, кто позаботился обо мне и спас меня.

Эпилог

Магический браслет завибрировал второй раз. Я накрыла его рукой, отключила будильник, и встала с кровати босыми ногами на мягкий коврик. Лето вступило в свои права, поэтому день начинался рано. На улице было уже светло. По привычке я выглянула в окно, надеясь увидеть остатки магических мотыльков, но их там не оказалось. Мотыльки уже давно впали в сезонную спячку, пробудятся и приступят к освещению города только глубокой осенью, когда сократится световой день, и город вновь погрузится в темноту.

Я пошла в душ и долго стояла под потоками воды, пока та не стала совсем прохладной. Пришлось несколько раз подогревать воду в бойлере с помощью магии.

Шлепая босыми ногами по деревянной скрипучей лестнице, я спустилась на кухню на первый этаж. Щелкнула пальцами, призывая стихию огня, зажгла дрова в печке и поставила греться воду на кофе.

Выглянула в окно. На дворе стояло чудесное летнее утро. Солнце было уже высоко в небе. Птички весело щебетали, скрываясь в зелени деревьев и перескакивая с ветки на ветку.

Генриетта еще спала, а на столе уже стояли ароматные булочки с корицей, которые с утра пораньше испек Рубин. Он уже проснулся и работал в саду. Я заварила кофе, открыла окно, из которого пахнуло океанской свежестью, и сидела за кухонным столом, глядя на клумбу с розами, возле которых жужжали пчелы, перебирая в голове события последних недель.

Прошло ровно два месяца с тех пор, как Элиас вызволил меня из особняка Ёнссонов. Первое время нам с Генриеттой пришлось остаться в доме Форсбергов, пока я выздоравливала, а когда здоровье позволило, мы вернулись домой. Месяц мне потребовался, чтобы восстановиться от ожогов и энергетического опустошения.

Генриетта вернулась к практике целительства и преподаванию. С начала учебного года мне обещана должность ее помощницы. Раньше об этом не могло быть и речи, но теперь, когда я стала связана с домом Форсбергов, ректор радостно согласился взять меня на работу.

Филипп Форсберг скрылся. Не знаю, встречался ли он в тот вечер с королем или нет, но больше его никто не видел. В розыск его объявили совсем по другой причине, будто бы за превышение служебных полномочий. Исчезновение брата огорчило Элиаса, но он, в своей манере, старался не показывать своих чувств.

Элиас вступил в права управления поместьем, ему предложили занять должность при дворе, как сильному ментальщику, но он отказался. Статус Элиаса в светском обществе пока остался неясен. Не все смирились с освобождением вчерашнего резервуара, да и появление истинной пары вызвало определенный резонанс.

И вот сегодня состоится большой королевский бал, и мой первый выход в свет. Мне не хотелось идти, но Элиас уговорил меня.

Когда я в прошлый раз собиралась на бал, была зима, а сейчас середина лета! Платье доставили накануне вечером. Оно светилось слабым магическим светом, словно полная луна. Любуясь на это великолепие цвета серебра, я легко представила как кружусь в танце, но к утру моя смелость куда-то улетучилась. Ведь до этого дня я практически нигде не появлялась.

Позавтракав, я не спеша начала собираться, так как времени до вечера было еще много. Медленно сушила волосы, тянула время, разглаживая с помощью магии пышный подол платья. Настроение менялось. То мне не терпелось поскорее надеть праздничный наряд, то одолевало желание укутаться в одеяло, и не высовывать оттуда носа.

Когда дело дошло до причёски, я, как обычно, начала раздражаться, пытаясь собрать в низкий пучок непослушные кудри. Неожиданно Элиас возник у меня за спиной. Я моргнула, и снова посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что он не исчез, словно дымка тумана.

- Позволь, я помогу?

Элиас вынул заколку из пучка, освободив локоны, и те свободно рассыпались по плечам. Запустил тонкие пальцы в волосы, взъерошил их, любуясь результатом.

Помог, нечего сказать! А, между прочим, день пролетел незаметно, и уже скоро выходить. Интересно, кто его впустил, и как ему удалось незамеченным подняться на второй этаж?

Я посмотрела на него с укором, взяла платье и скрылась в гардеробной.

- Может, тебе помочь зашнуровать корсет? - с улыбкой поинтересовался Элиас, заглядывая в дверной проем.

Я уже успела избавиться от домашнего платья. Он подхватил меня на руки, словно пушинку. Его губы оказались рядом с моими. Он осторожно отнес меня в мою маленькую комнату и опустил на кровать. Мысли путались. Опьяненная близостью, я совсем забыла, что нужно собираться. Он навис надо мной и смотрел в глаза. Наклонился близко к моим губам так, что я чувствовала тепло его дыхания. Мне показалось или он ментально просканировал меня? Тогда от