Сквозь щель в стене, о которой говорила Савия, они увидели Гальбу с Арденом — мужчины сидели перед очагом, где был разведен огонь, в руках у них были чаши с вином, из которых они неторопливо отхлебывали, незаметно бросая друг на друга настороженные взгляды, как люди, которые еще могут быть союзниками, но которые никогда не станут друзьями. Позади этой парочки, закутавшись в плат, из-под которого видны были только глаза, и из-за этого поразительно похожий на старую сову, сидел нахохлившийся Кэлин.

Сапоги римлянина были до самого верха заляпаны грязью, туника насквозь промокла от пота — все это были свидетельства бешеной скачки. Вид у Гальбы был невероятно деловой. Впрочем, и у Ардена тоже. Нежный и страстный любовник исчез, уступив место суровому воину. Он был безоружен, но оттого не выглядел менее опасным. Глаза его настороженно поблескивали, лицо было каменным. Гальба в отличие от Ардена выглядел уставшим, лицо его потемнело и как будто заострилось, глаза глубоко запали. Взгляд его был словно обращен в себя.

— Ты приехал за женщиной? — в упор спросил Арден.

— За какой женщиной? — Казалось, Гальба даже не сразу понял, о чем он толкует, этот варвар. — Ах да, конечно. Нет, не за ней.

В лице Ардена не дрогнул ни один мускул.

— Она наша заложница, ты ведь догадываешься об этом?

— Да, — коротко кивнул Гальба. — Ситуация… э-э… весьма неловкая, особенно для Марка Флавия. Я стараюсь делать вид, что знать не знаю, куда подевалась эта девчонка, а он… он до ужаса боится даже сделать попытку отыскать ее. Странный человек — боится что-то сделать, но еще больше — не делать ничего! Вечно колеблется, вечно терзается сомнениями, во всем обвиняет меня и при этом старательно притворяется, что не читал ни одного письма, которые шлют из Рима ее родственники, требуя, чтобы им сообщили о ней. О боги, что за презренный трус! Думаю, со временем герцог поймет, с кем имеет дело, и постарается поскорее избавиться от него. Но, увы — новости, которые мы получаем с континента, говорят о том, что времени у нас как раз и нет.

— Что ты имеешь в виду?

— Похоже, что убрать собираются как раз меня, — с горечью усмехнулся Гальба. — Перевести куда-нибудь с глаз подальше — в Испанию или Галлию.

— Тебя?

— Нюхом чую, префект постарался. Он никогда мне не доверял. Уверен, именно меня он винит в том, что пропала его жена. И ему плевать, что четверо моих лучших людей погибли, когда пытались ее спасти.

— Во время ночного свидания, которое ты же сам и подстроил, Гальба, — ввернул Арден.

— По твоему совету, Каратак, — ударом на удар ответил старший трибун.

— Только ты забыл предупредить нас о том, что эти четверо кинутся за ней в погоню.

Гальба пожал широкими плечами:

— Откуда мне было знать? Просто той самой ночью у ворот дежурил слишком уж добросовестный начальник караула. Убедившись, что эти четверо не вернулись, я хорошенько взгрел его за излишнее усердие. Пришлось сделать вид, что я удивлен не меньше его самого.

Арден с любопытством покосился на старшего трибуна.

— Похоже, твое жестокосердие ничуть не мешает тебе жить, верно? — Лицо у него было такое, словно до этой минуты он ни сном ни духом не ведал об истинной натуре Гальбы… как будто не знал, с кем имеет дело.

— Гораздо больше мне мешает другое — необходимость делать то, что я обязан делать, и притом когда под ногами путается слабый, ничтожный и к тому же обезумевший от ревности сопляк. Марк бесится, поскольку я как бы нечаянно забыл рассказать ему о том, как держать петрианцев в руках, хотя то, что я «забыл», впятеро превышает то, что ему вообще об этом известно. Он боится меня… боится и при этом люто завидует. Поэтому-то он и лезет из кожи вон, чтобы избавиться от меня. И вот теперь, учитывая последние события, герцог, похоже, начинает прислушиваться к нему.

— Что за события?

Гальба слегка приосанился, явно смакуя новости, которые он привез.

— Император болен.

— Валентиниан? Ну, он вот уже почти год как болеет.

— Да, но теперь он при смерти. Необходимость утвердить его сына Грациана наследником и будущим императором Рима расколола двор надвое. Германцы, почуяв редкую возможность, тут же зашевелились. Военачальники взяли мальчишку под свое крыло и нашептывают ему в уши всякий вздор. В Галлию вводят новые легионы — думаю, не ошибусь, если скажу, что это делается, чтобы предупредить новую гражданскую войну.

— Что это меняет для нас?

— Мне придется уехать. Легионы выводят из Британии.

В хижине повисла долгая тишина. Кэлин, за все это время не проронивший ни звука, так что Валерия, решив, что он спит, успела уже забыть о его существовании, вдруг встрепенулся.

— Из Британии? Откуда именно? — изо всех сил скрывая волнение, насторожился Арден.

— С Адрианова вала.

Кельты затихли, явно переваривая эту потрясающую новость.

— Неужели они рискнут это сделать?

— Герцог тоже против. Он считает, это неразумно, однако военачальники на юге обладают большим влиянием, а они твердо намерены удержать тут свои гарнизоны. Проблема только с Шестым Победоносным. Марк в красках расписал свой набег на ущелье друидов и сумел-таки убедить всех в том, что именно это и помешало северным племенам восстать. Даже похищение своей собственной жены этот ублюдок не постыдился выдвинуть в качестве главного аргумента! А в качестве награды за этот «подвиг» полк петрианцев теперь совсем обескровлен! И вдобавок ему придется охранять вдвое больший участок Вала, чем прежде!

— Они такого низкого мнения о нас?

— Тебе известно не хуже, чем мне, что ваши племена и кланы никогда не умели действовать согласованно. Римляне уверены, что сумеют вбить между вами клин, а потом разбить всех вас поодиночке, прежде чем вам придет в голову объединить свои силы. Они считают тебя дураком, Арден Каратак.

На губах Ардена мелькнула угрюмая усмешка.

— Надеюсь, трибун, ты оставил их в этом заблуждении?

— Будь проклят этот приказ отправиться на континент! — разъярился Гальба. — Я слишком стар и слишком много сил и трудов вложил в эту землю, чтобы покинуть Британию! Клянусь богами, я отдал ей жизнь, поливал ее и кровью, и потом, а мне в утешение дали какой-то жалкий пост… словно кинули кость отощавшему псу! Я из кожи лез вон, ублажал этого жалкого префекта и умасливал маленькую сучку, его жену, а они оба презирали меня, чуть ли не плевали мне в лицо! Знаешь, меня так и подмывает отправиться в Галлию, оставив этого осла Марка расхлебывать кашу, которую он сам же и заварил. Представляю, как он завоет, сообразив наконец, какую глупость он сделал, когда вы возьметесь поджаривать его на одном из ваших жертвенников!

— Мы давно уже никого не поджариваем, Гальба.

— Жаль. А я почти убедил его, что поджариваете. Но даже гори он на медленном огне, это мне не поможет. Мне все равно уже не добиться чего я хочу. Ладно, теперь слушай. Империя дышит на ладан, ее вот-вот раздерут в клочья. Тебе представился, может, единственный в своем роде шанс избавить Британию от оков Рима, вырвать ее из рабства. Собери племена, добейся их объединения и напади на Вал — и ты разрежешь его, словно острый нож масло. А после вышибешь римлян из Лондиниума и сам станешь в нем королем.