— Хватит ныть, Роб, — командным голосом приказал Сэйбин. — Между прочим, она лучший адвокат из тех, что у тебя есть. И тебе это известно. Ты ведь сам выдвинул ее на это задание не просто так.

— Должен ли я напомнить, что у нас больше нет свидетеля?

Сэйбин бросил на него гневный взгляд.

— Не стоит.

— Эйнджи находилась под моей ответственностью, — признала Кейт. — Я сожалею о случившемся больше всех. Если бы могла что-нибудь предпринять… Если бы могла вернуться во вчерашний день и сделать все по-другому…

— Ты лично вчера вечером доставила девушку в «Феникс». Все правильно? — произнес Сэйбин прокурорским тоном.

— Да.

— Предполагалось, что помещение находится под наблюдением полиции. Так?

— Так.

— Тогда вся вина лежит на полиции. Что бы там ни случилось с девушкой — захватили ее или оставили в покое, во всем виноваты они, а не ты.

Кейт посмотрела на часы. Судя по всему, вскрытие давно закончилось. Если бы нашлись бесспорные доказательства того, что найденное вчера вечером в машине тело принадлежало Эйнджи, Кейт об этом уже известили бы.

— Я хочу, Кейт, чтобы ты продолжила заниматься этим делом, если потребуется твоя помощь…

— Известно ли… — начала она с бьющимся сердцем, подбирая слова для вопроса так тщательно, словно ответ зависел от того, как она его сформулирует. — Жертва, найденная в машине… есть о ней какие-нибудь сведения?

Роб бросил возмущенный взгляд.

— Разве твои дружки-копы не позвонили из морга?

— Думаю, сегодня у них слишком много работы.

— Во время вскрытия были обнаружены водительские права жертвы. — Он набрал полные легкие воздуха, чтобы выпалить новость как можно быстрее и резче, затем, видимо, передумал. Повисла пауза, и Кейт внутренне напряглась. — Думаю, тебе стоит присесть, Кейт, — сказал он едва ли не торжественным тоном.

— Нет. — От нервов ее бросило в холод, руки покрылись гусиной кожей. Кейт покрепче сжала пальцы на спинке стула. — Зачем?

Лицо Роба больше не выражало ни торжества, ни злости. На нем застыло напускное спокойствие.

— Жертвой оказалась Мелани Хесслер. Твоя клиентка.

— Мне очень жаль, — сказал Роб.

Но Кейт слышала его голос как будто издалека. Ощущение такое, будто кровь разом отлила от головы. Ноги подкосились, и она, все еще держась рукой за спинку стула, опустилась на одно колено. Впрочем, уже в следующий миг Кейт заставила себя подняться. Внутри все кипело, как будто там бушевал циклон. Это был и шок, и ужас, и растерянность, и чувство вины. Сэйбин поспешил выйти из-за стола и поддержал ее под руку. Роб Маршалл застыл на месте всего в шаге от нее, глупо переминаясь с ноги на ногу.

— С тобой все в порядке? — спросил Сэйбин.

Конлан опустилась на стул. И когда он положил ей на колено руку, в первый раз было все равно. Он опустился рядом на колени. В глазах застыла неподдельная тревога.

— Кейт?

— А? Нет, так себе, — ответила она. Голова кружилась, тело обмякло, поташнивало. Неожиданно происходящее показалось ей наваждением. — Я… я ничего не понимаю.

— Кейт, мне очень жаль, — повторил Роб и внезапно шагнул вперед, как будто до него только сейчас дошло, что он должен что-то сделать, пусть даже с опозданием. — Я знаю, ты всегда старалась ее защитить.

— Я только что пыталась ей позвонить, — еле слышно выдавила Кейт. — Я должна была позвонить ей в понедельник, но тут появилась Эйнджи, и все остальное вылетело у меня из головы.

В ее сознании, словно фотомонтаж, возникли образы Мелани Хесслер. Самая заурядная, скромная женщина, худенькая, с самодельной завивкой на голове. Она стыдилась того, что вынуждена работать в порнолавке, или, как та громко именовалась, книжном магазине для взрослых. Но бросить работу никак не могла — нужно заработать, чтобы вновь пойти учиться. После развода она осталась у разбитого корыта — ни денег, ни профессии. Попытка изнасилования, жертвой которой она стала, оставила тяжкий отпечаток как на ее эмоциональном, так и физическом состоянии. С тех пор Мелани жила в вечном страхе: стала бояться даже собственной тени, ей казалось, что насильники вновь нападут на нее — обычное явление с жертвами изнасилований. Увы, как оказалось, бояться ей надо было не тех двоих отморозков, а кого-то еще, куда более страшного.

— О господи, — прошептала Кейт, уткнувшись лицом в ладони.

Она закрыла глаза и тотчас увидела тело — жуткое, обугленное, изуродованное, перекореженное, обезображенное до неузнаваемости, омерзительно пахнущее. А ведь совсем недавно она, Кейт, держала Мелани за руку и пыталась утешить, пока та рассказывала ей отвратительные подробности изнасилования, про то, как теперь ее терзает стыд и как вообще такое могло с ней случиться.

Мелани Хесслер, до смерти напуганная тем, что ей могут снова причинить боль. Изуродованная, обугленная…

Где-то в глубине сознания Кейт по-прежнему звучал голос директора магазина: от нее вот уже целую неделю ни слуху ни духу.

И когда же этот мерзавец схватил ее? Как долго продержал у себя живой? Как долго ей пришлось вымаливать у него смерть? И как все это время бог, если он есть, равнодушно взирал на ее мучения?

— Будь ты проклят! — в сердцах воскликнула Кейт, как будто тем самым могла облегчить собственные терзания. — Будь ты проклят!

Откуда-то сквозь лабиринт ее собственных мыслей донесся голос Роба:

— Кейт, я думаю, будет лучше, если ты выплеснешь все, что сейчас чувствуешь. Не стоит держать ничего в себе. Ты знала Мелани, ты пыталась помочь, когда ей было тяжело, и ты действительно помогала. И думать о том, какой ты видела ее вчера вечером…

— Но почему? — воскликнула Кейт, обращаясь скорее к себе самой. — Почему он выбрал именно ее? Я отказываюсь понять, как такое могло произойти.

— Возможно, это как-то связано с тем, что она работала в том магазине, — предположил Роб.

Маршалл знал дело Мелани Хесслер не хуже, чем Конлан. Более того, сам несколько раз разговаривал с Мелани, прослушивал записи ее разговоров с Кейт и даже предлагал найти для нее группу поддержки.

Записи.

— О господи, — прошептала Кейт, вся в холодном поту. — Кассета! О боже! — и вновь в ужасе уткнулась лицом в ладони.

— Что за кассета? — спросил Роб.

Крики боли, ужаса, мук. Крики женщины, которую она хорошо знала. Женщины, которая доверяла ей, которая искала у нее защиты и поддержки в рамках системы правосудия.

— Кейт!

— Извините, — пробормотала она и, шатаясь, поднялась на ноги. — Меня сейчас вырвет.

Увы, не успела Кейт встать на ватных ногах, как на нее вновь накатил приступ головокружения, и она, чтобы не упасть, уцепилась за первый попавшийся предмет. Так, хватаясь то за одно, то за другое, она кое-как доковыляла до двери. Казалось, что до женского туалета пролегла как минимум миля. Лица тех, кто встречался ей на пути, были смазаны, черты искажены, голоса доносились как будто сквозь вату.