— Вот чтобы не прошло, со мной надо дружить, между прочим!

— Вот мы вас и приглашаем! — тут же нашелся Андрей.

Шла рутина крупного задержания, сразу со многими фигурантами. Кого-то вели, а кого-то и тащили к вертолету.

Сотрудники «охранного агентства», осчастливленные, что пойдут свидетелями, собирались восвояси и дружно давали показания. Тоекуда за руку попрощался с Мишей и Васей. Миша почти всплакнул от умиления. Тоекуда знал цену воровской сентиментальности и как-то не очень вдохновился.

И занялся делом, волновавшим его больше всего последние недели: отвел в сторону Витьку Ленькина, а Мишу попросил быть переводчиком.

— Простите, Витька. Мамонт, которого я видел в фильме, — это он, я уже вижу. Но как же все-таки он шел? Я догадываюсь, но хотел бы услышать от вас.

С полминуты Ленькин переминался с ноги на ногу, сопел, стреляя глазками по сторонам. И наконец решился:

— Я расскажу. Но за это вы исполните одну мою просьбу. Идет?

— Если смогу.

— Вам это совсем даже нетрудно. А мне очень важно.

— Ну так что вы сделали с мамонтом?

— С самим мамонтом — ничего. Мы его сняли на видеопленку и поместили в компьютер.

— В смысле, поместили данные?

— Ну да. И стали оживлять. Что надо — я дорисовал.

— Применялись аниматоры?

— Конечно, и они. Но главное — я рисовал. Месяца два ничем другим не занимался. Всякие мелочи. Например, ну нет у него хвоста. То есть хвост есть, конечно, но он же под землей, не видно. Его надо рисовать. Потом я же не видел, как он ходит. Ну, смотрел фильмы про слонов и рисовал — как ногу сгибает, как ставит…

— Но я совсем не замечал, что фильм рисованный!

— Это и было самое трудное. Главная цель и была, чтоб ничего не заметно…

— Не сохранилось никаких материалов?

— Если и сохранились, только у шефа. Чижиков меня в подвале усаживал, в полной секретности. У меня даже ключа своего не было, он только сам меня приводил, сам уводил.

— Удивительно. Вы же очень талантливы, Витька. А работаете у Чижикова, чем-то совершенно несерьезным занимаетесь… Чуть ли не портфель за ним носите. Ваше место — в художественном кино, в документальном, в видеосъемках. Вам же везде будут рады, и будете иметь вы длинный рубль и длинный доллар. Чего вы у него сидите?

— Ну как же. Наука. Он обещал, кандидатом наук сделает…

— Если бы вы от него ушли, давно бы были кандидатом и кем вообще захотите. А что он сдержит обещание, вы верите?

— Не знаю. Но вы тоже обещали. Пожалуйста, возьмите меня отсюда!

Пожилой пацан даже ручки сложил молитвенно.

— Отсюда — это в Карск? Вы и так туда попадете.

— Нет, вы меня в Японию возьмите!

— Простите, но там много людей работают в цветном кино и, честное слово, не хуже…

— Ну так возьмите экспонатом!

— Кем-кем?!

— Ну вы же выставку делать будете. Про Сибирь. Ну так давайте, я у вас буду человек, которого зверолюди у себя держали… Как жену…

Пару минут Тоекуда обалдело таращился на Витьку: предложение было из тех, которые запоминаются.

— Уважаемый господин Витька. В этом предложении я не заинтересован: мне нужны подлинные экземпляры. Вот если поймаете Акулова, милости просим, и не сомневайтесь, я хорошо заплачу. Но в Карск вы полетите в вертолете со мной и с уважаемым господином Бортко. И если постараетесь, то можете пойти свидетелем.

— А я и есть свидетель, я и не стрелял даже.

— Почему?

— Не хотелось. Не тот человек Чижиков, чтобы кровь за него проливать — и свою, и чужую. Меня Михалыч лет двадцать назад предупреждал, говорил что-то про Чижикова. Зря не слушал, честное слово.

Ленькин грустно засопел, от безнадежности махнул рукой.

— Вот в этом вы и попытайтесь убедить господина Бортко.

Тоскливо сопя, Витька Ленькин занялся привычным делом — копал в носу с отсутствующим видом.

А Тоекуда был уже занят совсем другими вопросами, подводил к Михалычу Анатолия, Серегу, других разбойников поприличнее. Михалыч как раз бегал с Бортко по раскопу, смотрели и второго мамонта.

— Михалыч, прошу вас взять еще пятерых моих людей…

— Вообще-то, люди не помешают, — протянул Михалыч нерешительно.

— Им нужно скрыться из города? — мимоходом уточнил Бортко.

— Вступили на путь исправления, — решительно ответил Тоекуда. — А расходы на людей — помимо наградных. Вот только мой совет: слетайте-ка вы сегодня на вертолете!

— Зачем?!

— А затем, — внушительно ответил Тоекуда, — что я не хотел бы вычитать из вашего гонорара стоимость сотового телефона, — и не выдержал — расплылся в радостной улыбке до ушей.

Михалыч бледно усмехнулся. А к нему уже шли спецназовцы — как ни странно, с Мишей во главе.

— Михалыч… Тут ребята просятся…

— Куда просятся? На горшок?

— Ну зачем вы. На работу просятся.

— Гм… Им что, очень уж в город не хочется?

— По правде говоря, совсем не хочется…

— Миша, спроси Тоекуду. Скажи, я не против, но деньги дает только он.

— А вообще люди нужны?

— Ты же сам видишь — копать не перекопать, да и зверье появилось.

— В тот раз шли — еще не то делалось!

— В тот раз вокруг людей не было, ни одного человека. Сейчас все пуганые стали, но ведь что будет — неизвестно. Охотиться — надо, отгонять зверье — тоже надо…

— В общем, берете?!

— К Тоекуде иди, к Тоекуде…

Сгущались сумерки, заменяющие северную ночь, выкатывались солнце и луна, одновременно в разных концах неба. Стало прохладнее, даже Андрей надел куртку.

На раскопе шевелился целый муравейник, и ученые предупреждали честно — отдых будет, когда удалят и выкинут последний кусок тухлого мяса. А до того будет аврал и аврал.

— В три смены?

— Будет надо, и в четыре.

Алеша с Женей тянули веревку, вбивали колышки через метр — делать метровую сетку. Андрей с самыми крепкими ребятами раскапывал рыхлую землю, отбрасывал ее подальше.

Игорь с Михалычем рубили, резали, выбрасывали на-гора протухшие куски древнего слона. Слышалось чвяканье топора о метровые пласты мяса, они выбрасывали огромные куски, переносили их ниже по реке.

Согласный общий труд, с понятной целью. Тем ведь и привлекает экспедиция, тем и интересна была она всем, кто сейчас рвался в нее попасть. Уже сейчас виден был этот совместный труд и уже заметен результат.