— Ну ты и хапуга! — в сердцах выдохнул я. Только что закончил договариваться с командиром экипажа. Смог уломать только за очень большие деньги. Тридцать тысяч рублей на весь экипаж, на меньшее он не соглашался.

— Ты сам все понимаешь, чего удивляешься? — спокойно отвечал мне Борис, так звали летчика. — Мы рискуем, да еще и как!

— Да все я понимаю, держи аванс, как договорились, — я отдал летчику половину суммы. Улетаем мы через три дня. Почему не сразу? Петрухе надо еще немного отлежаться. Мы уже неделю живем в Казани, сюда его перевезли на автобусе, проблем по дороге не возникло. Даже проверку прошли, справки из милиции работали, нас пропустили. Была, конечно, боязнь, что портрет из розыска сработает против нас, но, что удивительно, уже в двух отделениях милиции были, нигде пока их не видел. Да и те, что видел в Москве и Горьком, имели такое качество, что по ним можно любого «прибрать», поэтому, может быть, менты особо и не заморачивались, ведь справки у нас все же из милиции, а не абы откуда. Петю забрали из больницы через четыре дня. Ходить ему пока нельзя, но он все равно ходит, пока я не вижу. Сняли две комнаты в коммуналке, в них и живем. Чуть не прокололись с милицией, насчет того, на какие средства живем. Отбрехался за всех, сказав, что сообщили друзьям телеграммой, те и выслали нам немного средств. Конечно, деньгами мы не разбрасывались, старались вести себя тихо, но необходимое купили всё. Как и предполагал, отсутствие товаров в магазинах легко компенсировалось рынками, а в Казани их было много.

Тридцать тысяч, что пришлось заплатить летунам, были огромными деньгами, но все же не такими уж большими, если сравнивать с ценой на билеты Аэрофлота. Скажем, перелет из Москвы в Хабаровск стоил около четырех тысяч, это при средней зарплате рублей в пятьсот, дорого. Борис, командир летчиков, на мое предложение взять нас на борт вначале покрутил пальцем у виска. Пришлось долго и нудно уговаривать, объясняя, что раненого нужно скорее отправить домой. Тот артачился долго, но все же согласился. Ведь деньги мы предложили немалые. На естественный вопрос о том, где мы взяли столько денег, ответил просто, что мы старатели с Севера. Прокатило, было дело, даже я слышал, что те зарабатывают много. Это те, кто не по приговору работают, а как вольнонаемные.

В назначенный день и час мы появились на летном поле. Сначала, конечно, сам сбегал, проверился, вдруг летуны нас сдать решили, но обошлось. Боязнь была, а то как же, в какой стране живем, не забыл. Встретившись с Борисом, даже удивился, как тот расстарался, чтобы нам было удобно лететь. В почтовом ЛИ-2, кроме как лавки вдоль одного из бортов, сидений не было. Так эти ухарцы, летчики я имею в виду, среди мешков с корреспонденцией выделили нам закуток, в котором обустроили лежанку для Пети и места для всех остальных. По пути у нас несколько остановок будет, ну, посадок, конечно, но погрузок больше не будет, так сказал командир. Этот почтовый «голубь» был в прошлом обычным армейским самолетом, ни о какой шумоизоляции здесь и речи не шло. Мало того, здесь еще и холодно было так, что выданные летунами тулупы помогали очень серьезно. Было холодно, Алена переживала за дочь, но та на удивление держалась просто отлично, а вот столько повидавшего меня умотало так, что даже пришлось использовать бумажные пакеты. Я потом даже есть ничего не хотел почти сутки. Да и позже весь остаток полета провел на сухарях и воде. Чего вдруг взбунтовался вестибулярный аппарат, ума не приложу, ранее я за собой такого не замечал.

Все посадки проходили спокойно, лишь во время одной служащий почты вдруг залез в салон, чуть было нас не спалил. Оказывается, у того была секретная депеша, ну, документы какие-то, так вот он лично залез для того, чтобы убрать их в сейф. Был тут и такой, как объяснил Борис, как раз для таких случаев, перевозки серьезных бумаг и ценностей. На аэродроме в Хабаровске нас выгнали быстрее ветра, так как здесь ожидалась полная разгрузка и нас могли увидеть. На время разгрузочных работ нас спрятали в кабине пилотов, пришлось долго ждать, пока освободят самолет. После всех процедур Борис попросил разрешения поставить самолет в сторонке, якобы для осмотра и мелкого ремонта, чтобы никому не мешать. Диспетчер указал по рации, куда нас оттащат, и спустя двадцать минут самолет наконец приткнулся возле кромки взлетного поля вблизи мелкой рощицы. Там мы быстро, насколько позволяла рана Петра, покинули самолет, предварительно рассчитавшись с летунами. Те остались довольны, мы тоже.

Да, путешествие вышло нелегким, но, кажется, даже супруги Курочкины довольны. Петро хоть и делает вид, что он здоров, но кособочит его не по-детски. Ладно, уже недолго осталось.

— Как дальше? — спросил Петя, когда мы немного отошли от аэродрома и уселись на привал. Был поздний вечер, в город соваться поздно, вряд ли найдем, где остановиться на ночлег. Решили выйти в поле, совсем недалеко от аэродрома и там разбить лагерь. Это, конечно, громко сказано, так как у нас ни палаток, ни еще каких-либо предметов для похода и в помине не было. Видя, как ежатся от вечерней прохлады девчонки, я решительно заявил:

— Ждите прямо тут, попробую что-нибудь все же найти, а то за ночь нас тут комары сожрут до костей.

Проще всего, я, блин, даже обалдел, было с дочерью Петра. Маша спала в полете почти все время. Вот и сейчас, едва мы перестали двигаться, она устроилась на вещах и мгновенно уснула. Устал ребенок. И морально, и физически, для такого возраста это было перебором. Я видел это, поэтому и помчался обследовать округу. Вернулся уже через час, довольный. Рядом с аэродромом находился небольшой колхоз. Небольшой — это по меркам Черноземья, там это все гораздо внушительнее выглядит. Тем не менее удалось договориться со сторожем, за пару бутылок, конечно, что тот устроит девушек у себя в сторожке, а мы с Петром идем на сеновал.

Выспались даже очень хорошо. Наутро Петя проснулся раньше всех и, разведя в сторонке костерок, приготовил завтрак. Котелок у нас был, поэтому вареные яйца, колбаса и хлеб были восприняты на ура. Ели все, даже для сторожа нашлось, что поесть. Валентиныч, как просил называть себя сторож, помог нам определиться с дальнейшими планами.

— Так автобус ходит во Владивосток. Долго, конечно, дите растрясете, дороги-то у нас одно название, но поезд был вчера